Повитель. Анатолий Степанович Иванов

легли, укрывшись одним одеялом. Черная тихая ночь плыла над деревней. Иногда прилетал откуда-то слабый-слабый ветерок. Тогда жесткие листья конопляника несмело и сонно шуршали, нагоняя дрему на самих себя.

      Семенов закрыл глаза, с удовольствием вдыхая густой, чуть горьковатый запах конопли, который, как дурман, заволакивал сознание, бросал тело в какую-то пустоту. Но неожиданно уловил, что пахнет еще чем-то. Потом различил, что сквозь плотный маслянистый конопляный застой пробивается холодноватый запах мяты, и сказал об этом Андрею.

      – А речка тут рядом. За изгородиной.

      – Ага, – сказал Семенов, совсем засыпая. Но, подумав, что Андрей обидится, если он уснет так скоро, промолвил через силу: – Ну как ты после того, как тебя… После госпиталя сразу домой или снова на фронт?

      – На фронте не был больше. А по госпиталям снова всласть поскитался.

      Усмехнувшись, Андрей прибавил:

      – По многим городам проехал. Все думал: не найду ли ту страну, о которой рассказывал ты когда-то…

      – Какую страну?

      – Забыл, что ли? Там нет богачей мироедов. Там все пашут и сеют сообща… А я вот помню все время твой рассказ.

      Семенов приподнялся и сел. Спать ему уже не хотелось.

      – И не нашел? – спросил он негромко.

      – Нет. На фронте спросить тебя хотел – где же эта страна. Да не успел… – Андрей тоже приподнялся. – Знал, что это – сказка. А вот верил, искал…

      – Это не сказка, – помедлив, ответил Семенов. – Это уже быль. За такую страну вот и деремся сейчас, кровь проливаем, головы кладем. – Семенов потер кисти своих рук, добавил: – За нее и на каторгу шли, Андрюша.

      Веселов смотрел на Семенова молча. Только что взошедшая луна отражалась у него в глазах двумя маленькими звездочками.

      Потом Андрей лег и также молча стал смотреть в небо, подложив руки под голову. Молчал и Семенов.

      Через несколько минут Андрей сказал одно только слово:

      – Так…

      Семенов понял состояние Андрея, тот смысл, который он вкладывал в это слово, проговорил:

      – И долго еще драться будем. Жестоко. Но победим.

      Еще немного помолчав, Андрей глубоко и шумно вздохнул и, точно оставив там, за этим вздохом, свои сомнения, неуверенность, спросил:

      – Выходит, неслучайно ты у нас снова оказался?

      – Не случайно. Нас, бывших ссыльных и каторжан, партия направила для революционной работы сюда, в Сибирь, так как мы лучше знаем здешние условия. Я теперь частенько буду к вам наведываться.

      Семенов взбил подушку, собираясь ложиться.

      – Завтра проведем собрание, а вечерком поеду дальше. На обратном пути заеду еще к вам.

      – Федя, – сказал Андрей, когда Семенов снова лег. – Я знаю, ты спать хочешь. Но… расскажи мне поподробнее… о партии этой самой… А?

      В голосе Андрея прозвучало волнение. Уловив это, Семенов сам почему-то разволновался, отбросил одеяло. Нащупал в темноте руку Веселова.

      – Слушай, Андрюша. Слушай, друг мой, – проговорил Семенов прерывающимся голосом.

      Коротки