Повитель. Анатолий Степанович Иванов

ведь озвереют да начнут рвать…

      – Они еще не знают, с какого боку рвать-то… До зимы, бог даст, вряд ли кто доберется сюда. А там, может, еще бог даст… и перевернется все в обратную сторону, по-старому.

      Однажды Андрей поправлял в огороде изгородь. Прибивая жердину, услышал голос Дуняшки от крыльца:

      – Андрей, тебя тут спрашивают.

      – Сейчас, – откликнулся Андрей. Думая, что пришел Тихон или кто-нибудь из мужиков, продолжал возиться с жердиной. Потом не спеша пошел к дому, осторожно перешагивая через грядки. Пройдя несколько шагов, поднял голову, увидел человека, стоящего у дверей, и невольно остановился. И уж затем побежал, не разбирая дороги, топча морковные и огуречные грядки, ломая разлапистые, набиравшие цвет подсолнухи.

      – Федька?!

      У дверей стоял Федор Семенов, посмеивался.

      – Федька! – снова крикнул Андрей, схватил в охапку, приподнял с земли и будто никогда не собирался больше ставить его обратно. – Черт, Федька! Вот уж гость! Да ты ли это, а?!

      – Ты отпусти… Да отпусти же, ради бога, – взмолился Семенов, упираясь ему кулаками в грудь. Андрей увидел на обеих кистях его рук какие-то вмятины.

      – Это что у тебя с руками? Да как ты у нас оказался, а?

      – Это от кандалов еще… Не отошло. А у вас…

      – Ты что, с каторги? – невольно отступил от него Веселов.

      – Не бойся, не беглый, – пошутил Семенов.

      – Да когда же ты успел… на каторгу?

      – Ну… Много ли время для этого надо? Как у вас тут жизнь-то?

      – Да что, живем вот… Про революцию немного слышали… Ну и все. А что ж она и в самом деле… Черт, да что же я! Дуняша, давай там чего на стол…

      Дуняшка, стоявшая поодаль и наблюдавшая за мужем и Семеновым, кинулась было в избу, но Андрей остановил:

      – Стой! Сбегай сначала к Тихону, собери мужиков. А я сам тут… – И обернулся к Семенову: – Ну и заждался я тебя. Мужики с ножом ко мне подступают: что революция да как? Как, мол, жить дальше? Будто я больше их знаю…

      Андрей бегал от стола, стоявшего под корявыми березами, в избу и обратно, расставлял стаканы, чашки, раскладывал ложки. Семенов опустился на скамеечку в тени от березы.

      – Так. Значит, о революции в Локтях почти не слышали? – проговорил он и помолчал. – Что ж, мы в Совете так и предполагали.

      – В каком Совете?

      – В Совете рабочих и крестьянских депутатов. Газеты приходят сюда?

      – Какие газеты! У нас тут и раньше-то их…

      Семенов встал, бросил прутик, который вертел в руках.

      – Понимаешь, Андрей, бывшие царские чиновники, кулачье – словом, наши враги – всячески скрывают от народа известия о революционных событиях в стране, держат народ в неизвестности. Особенно в таких вот глухих селах, как ваше… Меня тоже ведь только полмесяца назад рабочие рудника освободили, когда наконец дошли туда вести о советской власти.

      – Да как же ты к нам-то?

      – Ну как знакомые места не навестить! – рассмеялся Семенов. – Вторая родина. На лодку – и поплыл через озеро.

      – А коли в ветерок?! Ведь чуть не сутки плыть!

      Во