Странствующий оруженосец. Марина Смелянская

рыцарь отделал. Ладно, раз ты такая гордячка, скажи лучше, что теперь делать, куда податься? Боюсь, что если мы двинемся обратно в замок Фармер, нас оттуда выставят. В «Серебряный щит», разве что…

      – Никаких «Щитов»! – решительно отрезала Мари. – Отвезем его ко мне. Там и спокойнее будет, и лечить мне будет сподручнее.

      – А ты что, лечить умеешь? – недоверчиво покачал головой Жак.

      – Я много чего умею, – состроив загадочную мину, прошептала Мари. – Всего не перечислишь… Давай-ка лучше усадим его на лошадь.

      – Усадим, уложим, повесим… – проворчал Жак. Вдвоем с Мари они не без труда взгромоздили бесчувственное, тяжелое тело Мишеля на нервно прядающую ушами Фатиму, испугавшуюся запаха свежей крови, прислонили к шее лошади и для верности обвязали веревкой, нашедшейся в одной из седельных сумок. Свою лошадь Жак привязал к седлу Фатимы, и, придерживая Мишеля с обеих сторон, старый слуга и девушка сошли с дороги, направляясь через поле к лесу.

      – Так ты что же, в лесу живешь? – спрашивал по пути Жак, а Мари коротко отвечала:

      – Да, в лесу.

      – А родители твои кто? Братья, сестры есть?

      – Все умерли. Я одна была у мамы.

      – Так ты одна живешь? – Жак почувствовал прилив жалости к бедной девочке, одиноко живущей в лесной глуши. – А почему в деревню не подселишься к кому-нибудь? Неужели сироту выгонят со двора?

      Мари ничего не ответила, только презрительно фыркнула. Помолчав немного, Жак снова заговорил:

      – Чем же ты живешь?

      – Хозяйство небольшое имею, огород. Иногда лечу, люди благодарят…

      – А не боишься одна-то в лесу жить? Мало ли, обидеть кто захочет? – Жак живо припомнил гигантскую фигуру распростертого на земле мужика, от которого Мишель ее защитил на свою голову.

      – Я сама кого хочешь обижу, – серьезно сказала Мари, но Жак воспринял ее слова как шутку, решив, что девушка попросту храбрится. – Люди вон добрые, – Мари кивнула на Мишеля, – в обиду не дадут.

      Жак, внезапно рассердившись, брюзгливо спросил:

      – И чем же ты отплатила за его доброту, сиротка?

      Мари кинула на него ядовитый взгляд через спину Мишеля, и Жак внезапно споткнулся, едва удержав равновесие.

      – Чем отплатила, тебе не достанется! – прошипела она. – Лучше под ноги смотри…

      * * *

      Ярко-желтый в середине, голубоватый внизу и красный на кончике лепесток плясал на коротком черном стебельке, воткнутом в беловатый стержень, который истекал прозрачной влагой, застывающей книзу бесформенной массой. Свеча, пламя, колеблемое близким дыханием кого-то, незримо присутствующего рядом. Мягкая складка ткани под рукой, фрагмент бревенчатой стены с сухим травяным пучком – скрюченные листики и желтые головки цветков. Запах свежего горячего отвара и какой-то кислятины. Пульсирующая сильная боль, паутиной оплетшая мозг, с сидящим в левом виске беспокойным пауком; мучительные волны тошноты, подкатывающие к горлу, горький привкус во рту; жажда… пить…

      – Пить… –