Принимая во внимание. Станислав Рем

рукой и выкрикивать на своём языке следующую фразу:

      – Русский, уходи домой! Это мой дом! – перевёл я.

      – Ого! – удивился Левшов. – Ты что, по ихнему шпрейхаешь?

      – Есть немного.

      Я в тот момент был собой недоволен. Нужно было промолчать, а нет ведь, выпендрился.

      – И с каких это пор в Алма – Атинском училище погранвойск начали преподавать китайский? – Левашов смотрел на меня с недоумением.

      – А кто сказал, что я закончил погранучилище? – теперь пришла моя очередь для удивления.

      Капитан пожал плечами.

      – Так к нам только оттуда и шлют вашего брата.

      – Выходит, я исключение.

      Левашов прищурился. Весело. С любопытством. Мол, давай, выкладывай, откуда к нам залетел.

      Я и выложил. У бедного глаза на лоб полезли.

      – А какого ляда тут делаешь?

      – По комсомольской путёвке.

      А что мне ещё оставалось говорить? Что решил пойти стопами отца? Который был против моего решения. Банально бы как-то это прозвучало. Неестественно. Как враньё. Не забуду, в десятом классе у нас зашёл разговор в спортивной раздевалке по поводу того, кто в будущем вступит в партию. С чего этот разговор разгорелся, не помню. Кажется, обсуждали новый фильм про войну. Вот и зацепилось. Игорь Носенко, наш комсорг класса, тогда заявил, что точно вступит. А ему пацаны взяли и брякнули: мол, а как же иначе? Он ведь хочет быть большим начальником, как папаша. Ему туда самая прямая дорога. А потом ждали, что бросится с кулаками. Ждали, чтобы под причину, морду комсоргу в кровь разбить. А Игорёха молчал. Губы дрожали. На глазах слёзы. Но молчал. Долго молчал. А потом развернулся, и ушёл. После мы узнали, что батя его, коммунист, в тот день в больницу попал, с инсультом. И больше на ноги не встал. Дураки, так и не извинились. После выпускного, Игорь исчез из моей жизни. Как и все остальные. К чему это я? Ах, да. Вспомнил. Идти стопами отца. А ведь действительно, я пошёл по его стопам. Правда, папка хотел не этого, всё рассчитывал, что с ним останусь.

      Не помню почему, но я снова посмотрел на удаляющуюся лодку.

      – А хорошо здесь рыба ловится?

      Левашов пожал плечами.

      – Где как. Только в сампане[3] не рыбак. – Капитан тоже посмотрел на китайца и сквозь зубы сплюнул в мутную воду реки.

      – А кто?

      – Шпион.

      Ответ прозвучал обыденно спокойно, словно слово «шпион» мне послышалось, а на самом деле было произнесено «мужик», или там «старик».

      – С чего вы взяли, что он шпион?

      – А мы местных рыбалок всех наперечёт знаем. Это раз. Он уже по средине реки, так? Так. А снасти не разобраны. Два. И выбрит, сволочь, до синевы. Три. Вот тебе все слагаемые. И вообще, мотай всё на ус, если к нам попал. Здесь – граница! А значит, уши нужно держать по ветру, а глаз востро.

      – Почему тогда мы его не задержали? – я, помнится, кивнул в сторону удаляющегося водоплавающего корыта, под шикарным наименованием сампан.

      – А

3

Сампан – лодка.