Двадцатое июля. Станислав Рем

Пётр Славович. Учитель церковно – приходской школы. Скончался в одна тысяча девятьсот семнадцатом году.

      – Мать?

      – Куркова Ульяна Ивановна, домохозяйка. Умерла через два года после отца.

      – Образование?

      – Семь классов.

      – Семейное положение?

      – Холост.

      Следователь прихлопнул ладонью муху, и брезгливо стряхнул её на пол:

      – Чем занимались до войны?

      – Работал по хозяйственной части. На складе.

      – Каком складе?

      – Склад исподнего белья, прошу прощения за подробности. При Васильковском управлении райторга.

      – Значит, воровали?

      – Никак нет. Работал честно, за что был награждён почётной грамотой.

      – А я говорю воровал… Почему оказался в городе?

      – Получил тяжёлое ранение. Лежал в госпитале. Вот документ перед вами. Отпуск.

      – К какой партии принадлежите?

      – Беспартийный.

      – Имя жены?

      – Холост.

      – Год вступления в партию?

      – Беспартийный.

      – Воинская специальность?

      – Пехота. Пулемётный расчёт.

      – Любимая еда?

      – Борщ.

      – Украинский?

      – А что, есть казахский борщ?

      – Вопросы задаю я. Отец посещал церковь?

      – Да.

      – В каком госпитале проходили лечение?

      – Эшелон А-47.

      – В каком полку проходили службу…

      Курков устало отвечал на вопросы. Допросы шли, каждый день по пять – шесть часов. Если делал ошибку в ответе, ставились дополнительные два часа. Потом тридцать минут на обед, двадцатиминутный отдых, и к стенду. Стрельба из различных видов оружия. Автомат, пистолет, наган, бердан, самострел.… Потом метание ножей, топоров, вилок. Борьба, бокс….

      Утром снова:

      – Фамилия, имя, отчество…

      – Курков Александр Петрович….

      – Курков, о чём задумались? – офицер положил на стол пачку сигарет, зажигалку. Встал, потянулся.

      – О превратности жизни.

      – В смысле?

      – В том смысле, что я еле сбежал из Совдепии, а теперь усиленно готовлюсь туда вернуться.

      – Боитесь?

      – Нет. Какая разница, где подыхать.

      – С такими настроениями вас могут не пустить на задание.

      – Значит, дольше проживу.

      Офицер прикурил, глубоко втянул в себя дым и тугой струёй выпустил его через ноздри. Курков усмехнулся:

      – Вы курите прямо как у нас.

      – А что я ещё делаю, как у вас?

      – Многое. Вот только в вопросах допускаете некоторые ошибки.

      – Например.

      – Вы спросили, к какой партии я принадлежу. Так там не говорят. У нас бы просто сказали: партийность.

      – Учту. Кстати, почему вы решили, что вас отправят назад в совдепию?

      – А куда меня ещё могут послать?

      – Логично. Хорошо, предположим, вы вернулись в Россию. Что вас там ожидает, в случае