Двадцатое июля. Станислав Рем

вот, господин Курков, теперь вас будут обучать как со всей решительностью и храбростью совершить террористический акт в отношении специально охраняемого лица. Вы должны научиться выполнить задание, остаться в живых, и стать таким же героем, как я.

      Гизевиуса арестовали рано утром. Люди в цивильной одежде тихо, отмычками отперли дверь, проникли внутрь дома. Гизевиус ещё спал, когда на него навалилось два тела. Связали руки, затолкали в рот кляп. Накинули на плечи длинный плащ. Вывели во двор. Бросили на заднее сиденье побывавшего в дорожных переделках «Хорьха». Всю дорогу Гизевиуса не покидала мысль: кто его арестовал? На ум приходили два варианта. Если везут на Беркаерштрассе 32, в район Берлин – Шмаргендорф, то за ним пришли люди Шелленберга. Конечно, внешняя разведка не имела права на аресты и допросы, но кто сейчас считается с правами и законом? Впрочем, это лучший вариант. Значительно хуже, если его везут на Принц – Альбрехтштрассе 8. Тогда он в руках гестапо. Спрашивать широкоплечих молодцев бесполезно: в лучшем случае можно заработать удар под рёбра. Оставалось только ждать.

      Все сомнения рассеялись, когда он увидел знакомые очертания пятиэтажного здания бывшей Школы прикладных и декоративных искусств. Его доставили в гестапо.

      – Куда? – спросил дежурный офицер, даже не взглянув на арестованного. – В общую или одиночку?

      – Папаша приказал в одиночку.

      Папаша, – надежды пропали окончательно, – меня арестовали по приказу Мюллера. Это конец.

      – Господин группенфюрер, – Гюнтер перед докладом прикрыл за спиной дверь. Мюллер с недоумением посмотрел на него.

      – Что случилось? Русские решили капитулировать?

      – Нет, господин группенфюрер. К вам бригаденфюрер СС Шелленберг.

      Мюллер снял очки:

      – Я не ослышался?

      – Никак нет. У меня в приёмной ждёт встречи с вами шеф VI управления…

      – Можешь не продолжать. – группенфюрер встал из-за стола, спрятал в сейф документы, окинул взглядом столешницу, на наличие компромата, после чего вернулся в своё кресло и только тогда отдал приказ, – Приглашай.

      Шелленберг вошёл в кабинет упругой стремительной походкой. В военной генеральской форме. Что бывало нечасто.

      Мюллер усмехнулся. Шелленберг предпочитал одеваться в гражданское, прекрасно зная, что военная форма ему не идёт. Раз он сегодня явился в парадном мундире, значит, дела у зарубежной разведки из рук вон плохи.

      – Хайль Гитлер!

      – Хайль, господин бригаденфюрер. Какими судьбами в наши пенаты?

      – Служебными, господин группенфюрер, служебными. Пришло сообщение из Швейцарии. Они, без всяких оснований, начали выпускать на свободу «Красную троицу».

      – А что вы хотели, чтобы швейцарцы держали их под стражей, когда русские прут на нас без всякого передыха?

      Шелленберг поморщился. Конечно, Мюллер был прав, но такие высказывания его коробили.

      – Да, я понимаю, швейцарцы потеряли всякий интерес к этим арестованным. Но они мне нужны. Очень нужны,