Двадцатое июля. Станислав Рем

не стала исключением:

      – Йозеф, я спокойно и уверенно смотрю на положение на Востоке. Оно не безвыходно, как утверждают некоторые бездарные генералы. Поверь, в скором времени мы покончим со всеми нашими неудачами. Правда, придётся уступить немного стратегического пространства, но только для того, чтобы начать наступление…

      Геббельс слушал фюрера невнимательно. Пока Гитлер злословил по поводу Восточного фронта, министр пропаганды думал о фронте Западном. Американцы и англичане пришли. И высадились именно там, где и ожидалось. На столе, напротив него, лежал дневник, единственный предмет, которому он доверял. В тот день, в день высадки англо – американцев, Геббельс записал в нём: «Фюрер счастлив, будто произошло событие, которое он с нетерпением ждал. Он столь долго был угнетён ожиданием, что теперь спокоен и не обнаруживает никаких признаков слабости… Немецкий народ почти что лихорадит от счастья… Заключаются пари, что война закончится в три дня, в четыре дня или за неделю…».

      Теперь все надежды рухнули. Русские начали мощное, судьбоносное наступление. Фюрер находится там, практически рядом с линией фронта. По слухам, а точных данных ему не докладывают, линия фронта проходит в каких-то ста километрах от бункера фюрера. Бомбандировщик такое расстояние покрывает в считанные минуты.

      А если это судьба? Если фюрер погибнет там, в Восточной Пруссии? Нет. Так думать нельзя. Правда, это шанс, стать его приемником. Разве он не достоин поста лидера партии? Только он, и «боров», как окрестило ближайшее окружение министра авиации Геринга, были рядом с фюрером с самого основания НСДАП. Но Геринг не способен повести партию, а значит и всю Германию за собой. Достаточно увидеть его хоромы. Он же все партийные деньги спустит. Если, конечно, найдёт их после Бормана. Геббельс с силой тряхнул головой: нет, таким мыслям нельзя давать жизнь.

      Гитлер продолжал монотонно рассуждать о личных проблемах. Геббельс с трудом оторвавшись от неприятных мыслей, сумел втянуться в разговор. Фюрера следовало подбодрить, даже если он и не прав. Такова жизнь фаворитов.

      Аллен Даллес вскрыл конверт. Письмо пришло от его старшего брата. Джона Фостера Даллеса, пребывавшего сейчас в Штатах и держащего свою руку на пульсе политики Белого Дома.

      «… Моё настроение поднимается вместе с нашими акциями. – прочитал Даллес, – Правительство вновь решило увеличить заказ на продукт «С». Так что в ближайшем будущем, можно будет рассчитывать на солидные девиденты. Впрочем, наши «кошельковые парни» сильно обеспокоены событиями в Европе. Расчёт на то, что Россия истечёт кровью и обессилит, не оправдался. Как нам только что сообщили, они, то есть русские, вышли к европейским границам. Это может достаточно весомо отразиться на нашем бизнесе. Ламот Дюпон энд компани просят выяснить и проинформировать – нельзя ли предпринять что-то реальное для защиты их интересов в Европе».

      Точнее, предпринять действия для защиты континента от надвигающейся Советской армии, – перевёл для себя Даллес.

      Он отложил письмо, вынул