Эротоманка. Все о любви. Ноэми Норд

покинул отчий дом —

      не мечтать, а жить прекрасно.

      В кольцах страсти обними

      ты змею, вставь ядоточья.

      Я тоска твоя, прими —

      разорву твой мозг на клочья.

      Яд змеится на губах —

      прикоснись к зубам, отведай.

      Что ж так хладен на руках,

      мой избранник, привереда?

      «Я, может, спасла поэта …»

      Я, может, спасла поэта —

      на-сто-я-щего —

      приласкав…

      И он теперь не валяется

      возле помоек, неправ

      в том, что вчера не помылся —

      за горло мурзу душа,

      в том, что из бара не смылся,

      зубы охране кроша.

      Таксист недомял чресла дверцей —

      сбежал он, смеясь при том —

      когда, горчицей и перцем

      приправив, давился котом.

      «Из кошки сделана шапка» —

      такое он где – то читал,

      из горлышка цедил мадеру

      и девочке пах щекотал.

      Живи же – и кувыркайся

      в высоком бурьяне с тоски,

      выцеживай милый, старайся,

      страсти бумажной тоски.

      Но, размешав остатки

      мадеры с водярой в глазах,

      припомни, как пасть разинув

      не верил в народное: нах!

      «Я ненавижу тебя, ненавижу …»

      Я ненавижу тебя, ненавижу —

       много пью, когда тебя вижу,

      а лучше мне бы  тебя не видеть-

      лишь  отраженье свое  ненавидеть.

      После виагры

      После виагры

      старик

      старушечку

      спрячет в карман —

      лик ее —

      плазменный андроид —

      прожигает вискозу из

      секонд-хенда.

      Фрак надень —

      ты маэстро

      играть на ребрах

      гитары хрустальной

      у гостиницы Континенталь.

      Она искуснейшая из грез,

      Поза – классика вдохновения.

      Она тайна от старушки в кармане,

      из-за которой полный беспредел:

      пилит

      квартиру поперек дивана

      и хохочет над тобой,

      когда крутит прострел.

      Руками ужаса

      Ужасы кормят нас адреналином

      Вот за что мы их любим.

      «Лишь бы не в сон…»

      Лишь бы не в сон,

      где эротофантазий —

      не счесть,

      где выплывает из ваты объятий

      киноварь страха и лесть,

      тонут обмылки – ладошки

      на лицах —

      не заходи в туман,

      он совратит синий бант на косице,

      смерчем затянет в обман.

      Он заползет языком слизня в ухо,

      он до мурашек дотек,

      бешеный секс,

       где прохожая шлюха,

      цедит лобка липкий клок.

      «Пройди игру за мастера…»

      Пройди игру за мастера,

      за мастера пыток и слез,

      тащи волосатую когтями поперек паркета,

      брось сквозь вазы, стеклянные рамки, торшеры об стенку,

      подушку –