Джунгли мегаполиса. Андрей Халов

просто ответила Вероника.

      «Хочешь переделать меня? Но у тебя ничего не выйдет», – подумал он.

      – Слушай, Гладышев, у тебя с мозгами всё в порядке?

      – А что такое?

      – Да нет, мне кажется, тебе их подлечить надо. У тебя в голове гули накакали.

      Он сделал заказ в номер и растянулся на диване рядом с ней.

      – А кто платить будет? – поинтересовался Гладышев у Вероники.

      – Ты.

      – Я же не такой богатый, как твой муж.

      Внероника поморщилась снова:

      – Не называй его мужем, я же тебе говорила, кажется.

      – А он хорошо умеет это делать? – он сделал недвусмысленный жест.

      – Какой ты культурный! Аж тошнит! Писька у него мала.

      – Мала?! Вот бы никогда не подумал! Любимец женщин, сэр Бегемот! И на тебе! Так и узнаёшь семейные тайны.

      Ему показалось, что Вероника снова недовольна его разглагольствованиями, но так как ссориться с ней больше не хотелось, он поспешил задать вопрос.

      – А у тебя много парней было?

      – Почему ты спрашиваешь?! – в голосе девушки засквозило любопытством.

      – Красивая ты.

      – Хм, – чувствовалось, что его слова польстили её самолюбию. – Много.

      – И ты со всеми спала?

      – Нет. Ты третий. Третий после Бегемота и ещё одного парня.

      – Я знаю. Того, что был с тобою в ресторане.

      – Много ж ты знаешь!

      – У меня чутьё, интуиция хорошая. Он потом приезжал, кстати, тобою интересовался. Но тебя не было. Я ему начал свои картины показывать и дома небольшой пожарчик устроил, поэтому общались с ним в тот раз мы недолго.

      Он немного помолчал, но потом всё же решился спросить:

      – А у него писка большая была?

      Его опасения не оправдались, Вероника и бровью не повела:

      – Я с ним один раз всего была… Но, кажется, что надо…

      – А у меня? Больше?

      – У тебя? Тоже ничего. Дурачок ты, Гладышев!

      – Чего ж это, дурачок?

      – А того, что дело вовсе не в письке.

      – А в чём же?

      – В любви всё дело.

      – Ты что, любила его?

      – Любила, – он заметил, что Веронике тяжело было произнести это признание.

      – А меня сейчас любишь?

      – Тебя? Нет.

      – Зачем же пришла?

      – Что?.. Скучно стало.

      – Что же, Бегемот не может тебя развеселить?

      – А его нет целый вечер.

      – Где же он?

      – Уехал куда-то. Да мне и с Бегемотом этим скучно. Тоска заедает смертная.

      – Ну, конечно. Ты ещё та подруга, – он хотел сказать «бабища», но не решился. – Тебе, видимо, мужиков, как перчатки, менять.

      – Дурак ты, Гладышев. Дурак. За это тебя и ненавижу. Вроде ты и стихи сочиняешь, и картины мазюкаешь, а такой простой штуки, как любовь, не знаешь.

      – Враки – вся эта любовь. Не верю.

      – Вот потому я твоё стихоплётство презираю. Оно у тебя не от сердца, а от твоих закаканных мозгов. А я такие стихи презираю, не то, что пытаюсь понять. Чувства в них нет, одни лабиринты