Иоанн царь московский Грозный. Валерий Есенков

в дом Пречистые Покрова в Суждале, свое село Павловское с деревнями и с починки, что было княж Михайлово Бибичева…»

      Кажется, после переселения подалее от досужих россказней разного рода княгинь, боярынь и сродниц, после довольно щедрого дара, который как-никак обеспечивает беспечальное и почтенное пребывание в тихой заглазной обители, великому князю Василию Ивановичу остается только основательно позабыть самое имя инокини Софьи, которая, в слепой жажде отомстить ему за порочащий её имя развод, согласилась поддержать вредную, чрезвычайно опасную своими последствиями молву о рождении у неё сына Георгия, стало быть, наизаконнейшего наследника московского великокняжеского стола.

      В действительности происходит нечто необъяснимое. Протекает не более пяти месяцев, как бывший супруг вновь одаривает, и на этот раз не весь монастырь, не всё сообщество смиренных монахинь во главе с игуменьей Ульяной, но всего лишь одну из них, именно Софью:

      «Се яз князь великий Василий Иванович всеа Русии. Пожаловал есми старицу Софью в Суздале своим селом Вышеславским з деревнями и с починки, со всем с тем, что к тому селу и к деревнямъ и к починком истари потягло до её живота, а после её живота ино то село Вышеславское в дом пречистые Покрову святые Богородицы Ульяне и к всем сестрам. Или по ней иная игуменья будет в том монастыре у Покрова святеи богородици, в прок им. Писан на Москве, лета 7035, сентября 19 дня…»

      Оформив дарение, великий князь Василий Иванович благополучно отъезжает в Можайск, свою отчину, и услаждается звериными ловлями, любимейшим из своих развлечений. Между тем в Можайск съезжается поистине скопище иноземных послов. От римского папы Климента VII прибывает епископ скаренский Иоанн, Леонард Нугарельский от Карла V, императора Священной Римской империи германской нации, Сигизмунд Герберштейн от его брата австрийского эрцгерцога Фердинанда, Петр Кишка и маршалок Богуш от польского короля Сигизмунда. Звериные ловли, к его сожалению, прекращаются. Московскому великому князю приходится вести путаные, тяжелые, бесперспективные переговоры с представителями крупнейших европейских держав, которые безраздельно властвуют в Европе и вот наконец обращают внимание и на Московскую Русь, оценивают её растущую мощь и намереваются прокатиться за её счет к благополучному миру с могущественной Оттоманской империей, угрожающей основательно расправиться с европейской цивилизацией, как перед тем расправилась с цивилизацией византийской, а римский папа, кроме того, пытается в очередной раз подчинить православные русские земли католической церкви, то есть себе самому. Стелет он мягко:

      «Папа хочет великого князя и всех людей русской земли принять в единение с римской церковью, не умаляя и не переменяя их добрых обычаев и законов, хочет только подкрепить эти обычаи и законы и грамотою апостольскою утвердить и благословить. Церковь греческая не имеет главы; патриарх константинопольский в турецких руках; папа, зная, что на Москве есть духовнейший