Стокгольм delete. Йенс Лапидус

детей и два уж вообще ни в чем не повинных заказчика в химчистке? Слава богу, все живы.

      – Тоже неправы. Но ведь он чуть на расколол ему череп этой бутылкой. А ты, Никола? С югославской точки зрения?

      Никола надеялся, что Исак не станет спрашивать.

      Он попытался прочистить горло, но чуть не закашлялся. Издал булькающий звук.

      – Я думаю… – Он опять кашлянул. – Думаю, и те и другие неправы.

      – Это твоя точка зрения?

      Никола сцепил руки за спиной, чтобы не дрожали.

      – Думаю, да.

      – Не надо думать, Никола. Надо знать. Если ты уверен в чем-то, никогда не отступай. Держись своего мнения.

      Исак дружелюбно кивнул.

      И не сказал больше ни слова. Погрузился в размышления.

      Велел позвать обе стороны.

      Молча расселись по стульям.

      Никола и Хамон боялись не то чтобы что-то сказать – не решались даже шевельнуться, чтобы не мешать. Золотые часы на руке Исака сверкали как маленькое солнце. Поговаривали, что это Audemars Piguet Royal Oak Offshore, не меньше двух лимонов. А так – свитерок «Найк», спортивные брюки «Адидас» с тремя полосками. Чем мягче одежда, тем круче хозяин.

      Наконец Исак поднял голову.

      – Я принял решение.

      Данни сверлил Исака глазами.

      – Нам и так нелегко приходится в этом городе. Вы знаете, о чем я говорю. Этот их траханый проект «Гиппогриф»… свиньи то и дело останавливают наши машины, бесконечные налоговые инспекции чуть не в каждой нашей фирме, миграционное управление то и дело наезжает на наши семьи. Бесконечные проверки в наших кабаках. Это их стратегия – go for the money. Cледуй за деньгами. Так в свое время взяли Аль Капоне, вы все это прекрасно знаете. Бухгалтерское законодательство, налоговое законодательство, хренологовое законодательство, стукачи, информаторы… они не могут взять нас на чем-то серьезном и придираются по мелочам, как старые бабы. Но как бы там ни было, нам такой базар не нужен. Здесь не Мальмё. А вы ведете себя, как дебилы.

      Исак слегка повернулся на стуле и посмотрел на Метима.

      – Я говорю обоим. У нас есть правила, которые важнее всех снютов. Которые помогают нам выстоять. И твой кузен знает эти правила и знал их три недели назад. Потому что мы все знаем, как себя вести.

      Николе показалось, что он начинает понимать логику Исака.

      – И ты знаешь эти правила, и твои кузены знают. Это наша история. Политики и журналисты могут базарить сколько хотят, но мы должны соблюдать принципы. Ты знаешь, мы выжили благодаря верности нашим принципам. Тысячелетия. И вы, все остальные, тоже это знаете. Мы построили цивилизацию, которую Европа у нас открысятничала. И мне насрать с высокой колокольни, как вы себя называете: сирийцы, ассирийцы, армяне или халдеи. Помните только, что, пока европейцы бегали по лесам и колотили друг друга деревянными дубинками по черепам, мы создали математику. Пока они насиловали женщин и детей, мы развивали астрономию. И только благодаря нашим принципам мы еще существуем. Наша главная религия – не религия, а принципы.

      Исак опять повернулся на стуле. Теперь он обращался ко всем.

      – Мы