Эликсир для президента. Олег Айрашин

посадка, будто на коне гарцует. От красно-чёрных полосок зарябило в глазах. Резво соскочив, он широко улыбнулся моим недругам:

      – Что, бля, не ждали?

      Тугие до уродства бугры мышц распирают синюю от наколок кожу, на широкой ряхе – длинные усищи. Спаситель?

      Чёрная дуга распалась.

      Я отшагнул от обрыва.

      Янычар ухмыльнулся.

      – Я не помешал? Похоже, тут попытка незаконного изъятия ценностей?

      Из набедренной кобуры торчит ребристая рукоятка камуфляжной раскраски.

      Брутальный янычар повернулся ко мне:

      – Ты ведь Доцент, верно? Сколько он у тебя взял? – покосился на моего «Сусанина».

      – Сколько?.. А, десять. Рашенбаксов.

      – Верни, – бросил Кощею. – Не мне, у кого брал.

      Я засунул купюру в карман; ноги враз ослабели, поставил сумку на землю.

      Янычар, глядя на Кощея, шевельнул усами:

      – К обрыву.

      – П-послушай, с-сотник, я не хотел… Мы же с ним договорились, он с-сам…

      – Я сказал – к обрыву. Чего упираешься, скопытишься на раз. Или ты хочешь помучиться?

      Сотник оскалил зубы и вновь подвигал усами:

      – Я злой и страшный янычар, смертелен каждый мой удар.

      Кощей потащился к уступу, а сотник… двинулся в обратную сторону. Спину он держал прямо, чересчур прямо. Кощей почти дошёл до обрыва, и оба они развернулись одновременно, как дуэлянты. Рука янычара скользнула к бедру, крупная рукоять сама втянулась в ладонь, и пистолет – как часть вдруг вытянувшейся руки – изрыгнул пламя.

      Кощей схватился за шею, но упасть не успел: янычар сорвался в атаку живым болидом – оторвался от земли – стремительный прыжок – и удар, даже выстрел ногами – проломил уже мёртвую грудь.

      Тощее тело сложилось, отлетело за край обрыва и, перевернувшись в воздухе большой тряпичной куклой, распласталось на траве.

      Сотник стоит с пистолетом в руке. Длинный ствол, непривычный цвет хаки – это же «Глок»[4]!

      …«Смертелен каждый мой удар»… Такой свирепый таран убивает наповал… А стрелять тогда зачем?

      Устрашение! Оружие, грохот и огонь – символы власти. Сразу ясно, кто бог-громовержец, а кто – червяк никчемный.

      Янычар, подойдя к негру, повёл стволом и улыбнулся:

      – Что, Лумумба, допрыгался? С вещами – на выход.

      Очкастая харя посерела; негритос, умоляюще сложив руки, упал на колени.

      Сотник весело оскалил зубы и упёр ствол в чёрный лоб, прямо над очками.

      …Да, это «Глок-17»… и что-то в нём особенное… безотказный? Да, но ещё, что-то важное…

      – Никак жить хочешь, Лумумба? Не скули, даю тебе шанс. Сработаешь ништяк, с первого раза – помилую. Давай, шевели копытами, а то передумаю.

      Негритос метнулся к зеленоватой груде какого-то хлама. Вытащил из кучи толстую палку, обёрнутую материей. Подойдя к обрыву, поплевал на палец, выставил, определяя направление ветра. Взгляд вниз, – и плавно метнул круглое полено.

      Груз падал, разматывая ткань, и через мгновение раскрылся парашютиком. Опустившийся купол точнёхонько накрыл то, что

4

«Glock» – крутой австрийский автоматический пистолет.