Казацкое братство. Часть 2. Людас – повелитель тёмных сил. Игорь Викторович Тихоненко

танца. Плясали все, и стар, и млад. При этом выкрикивали танцевальные приговорки:

      Ой, пускай меня поднимут и три раза бросят. Буду, буду танцевать я, пока ноги носят

      Леся взяла Игната за руку и, увлекая за собой, вывела из круга танцующих. Оказавшись далеко от веселящихся гостей, она остановилась и проговорила:

      – Пан полковник, пойдемте, погуляем.

      – Что ты меня все полковником называешь? Меня зовут Игнат. Или ты не знаешь?

      – Знаю. Я все про Вас знаю. Еще когда девчонкой была, всегда бегала смотреть на Вас, когда Вы к родителям приезжали на побывку. Только Вы меня не замечали.

      – Или сейчас же перестанешь мне «выкать» и станешь называть по имени, или гулять не идем.

      Леся подошла вплотную к Голованю, прижалась всем телом, поднялась на носочки и поцеловала его в уста. Игнат почувствовал мягкое, влажное прикосновение её губ, и ответил на поцелуй. От волос девушки пахло пьянящим ароматом луговых трав. Казак обнял её за плечи, и они направились в вишневый сад, расположенный возле реки. Месяц, нескромно подглядывая сквозь листья деревьев за Игнатом и Лесей, оказался невольным свидетелем внезапно возникшей любви.

      8. Загадочные убийства

      Инга проснулась рано. После смерти мужа, она считалась хозяйкой поместья. Хлопот было много, и вставать приходилось засветло, и надо сказать, что она управлялась со всем успешно. Селяне сразу почувствовали крепкую, деловую хватку панны, и стали относиться к ней с уважением. К панне Кульбас обращались за помощью и за решением спорных вопросов, когда такие возникали.

      Девушка сидела в кресле и обсуждала вопросы по уборке урожая с двумя казаками, стоявшими перед ней. В комнату заглянула горничная и сказала:

      – Прошу прощения, панна, но с Вами хотят поговорить отец Евсей и церковный староста.

      Инга была знакома с этими людьми. Они присутствовали гостями на свадебном пиру, и Кульбас представлял их ей. Дьяка она несколько раз видела в церкви.

      – Пусть войдут, – ответила панна, и, обращаясь к стоявшим казакам, добавила. – Мне надо, чтобы убрали всю пшеницу вовремя, тогда заплачу, как договаривались. Если останется неубранной хоть маленькая часть поля, то и половины не получите. Все, разговор окончен.

      Казаки надели шапки, и вышли из комнаты. Входивший в это время дьяк, услышав последние слова Инги, подумал:

      «Да, крута панна. У такой не забалуешь. Покойный полковник и то мягче был».

      Девушка, посмотрев на отца Евсея и старосту, сказала:

      – Прошу присаживаться, панове. Что Вас привело ко мне в такую рань?

      – Дело у нас необычное. Не знаю, как и начать? Пусть лучше пан Прищепа объяснит, – замешкался дьяк.

      Староста глянул на священника, и в голове у него промелькнула мысль:

      «Вот так всегда, когда деньги у полковника на содержание церкви брать, я не нужен. А когда щекотливые вопросы решать, сразу обо мне вспоминает». А вслух проговорил:

      – Так, как Вы, Ваша Милость, после гибели полковника стали главной у нас в селе,