Арфио. Все или ничего…. Владимир Савич

вышел из-за стола и, дружески обняв Григория за плечи, довел его до двери.

      – Ничего, мой дорогой, все образуется. Вы еще и радоваться будете! А там глядишь, еще так сказать, соколом взлетите к небесам, и оттуда рухнете на мое место, а что – очень даже может быть. Но сегодня прошу великодушно меня извинить, не в моих силах, помочь вам. Прощайте…

      Дверь закрылась.

      Картина третья

      После разговора с ректором Григорий решился на крайний шаг. Никуда не ехать, а остаться в столице. На первое время можно было устроиться дворником, кочегаром, а там Бог не выдаст, свинья не съест. Партия? Да он в нее и вступить-то хотел только ради столичного распределения, а раз его нет, так на какой хрен сдалась эта партия!

      Однако не прошло и двух недель, как Григорий Яблонский вновь оказался в ректорском кабинете. Но уже не в роли просителя.

      – А вот и снова вы! – Дружески улыбнулся ректор и барственным жестом указал на

      стул.

      – Прошу вас, Григорий. Садитесь. Вот сюда.

      Яблонский присел на стул, что стоял рядом с ректорским столом. В нем обычно

      сидел зам. ректора по учебной работе. Дмитрий Алексеевич какое-то время, явно выжидая нужного момента для начала разговора, копался в бумагах. Затем встал и направился к книжным стеллажам. Открыл махонькую (почти незаметную) дверцу и достал из нее коньяк, шоколад, фрукты и элегантные (тонкого стекла) рюмки.

      – Это поможет нашему разговору. – Ответил на немой вопрос Григория ректор. – Прошу.

      Дмитрий Алексеевич протянул наполненную светло—золотистой жидкостью рюмку. Григорий выпил.

      – А теперь закусывайте, – Дмитрий Алексеевич подвинул студенту тарелку с тонко нарезанными ананасами. – И внимательно слушайте. Разговор меж нами будет серьезный очень, я подчеркиваю, очень конфиденциально-личным.

      То есть дальше этого кабинета он выйти не должен. Хотя, как говорят, если тайну знают двое, то её знает и свинья. Но хочу вас предупредить, милейший, если вдруг свинья узнает суть нашего разговора, то не я, снова подчеркиваю, не я, а вы окажетесь рядом с ней. То есть ваша жизнь превратиться в свинячье, если так можно сказать, прозябание. Подумайте?

      Дмитрий Алексеевич замолчал. Взял в руки бутылку и наполнил рюмки.

      – Ну, так как вы готовы меня выслушать?

      – Готов. – Очищая апельсин, согласился Григорий.

      – Вы, кажется, хотели остаться в столице? – Начал с вопроса Дмитрий Алексеевич.

      – Хотел бы, но не могу. – Жуя цитрус, и оттого проглатывая буквы, ответил Григорий. – Направление Гороно. Любимая мать. Ее будущие внуки не позволяют мне это сделать. Ведь так?

      Яблонский явно (уже догадавшись, что руководитель института что-то от него нужно) насмехался над собеседником. Дмитрий Алексеевич, проглотив (за которую в другое время круто экзекуцировал бы Яблонского) ироническую пилюлю, и спокойно ответил:

      – Да ситуация, конечно, архисложная, но как говорится – нет нерешаемых проблем,