Кубанский шлях. Исторический роман. Людмила Рогочая

кинжал. Давай лучше поменяемся. Я тебе табакерку с камешками, а ты мне кинжал.

      – Не-а. Зачем мне она. Что я барин-боярин? Я не нюхаю табак, а кинжал мне самому нужен.

      – И то, правда, – согласился Фрол. – Ладно, а теперь пошли на вольный Дон, там много таких, как мы…. От несправедливости люди бегут…

      – А земля там есть?

      – Зачем тебе земля? В казаки запишемся – добыча и так будет у нас!

      – Не, я землепашец, Фрол. Ради воли и земли пошёл бы, а в казаки не хочу.

      – Успокойся, Степан, земли там много, бери, сколько влезет…. Не хватит на Дону, пойдём в Задонье.

      – Это к черкесам?

      – И там живут люди.

      – Только, давай, Фрол, поедим, у меня немного хлебца есть, – Степан полез за пазуху.

      – Да тут и птахе малой не хватит, – скривился Фрол, посмотрев на краюшку.

      – Что есть, то и будем есть.

      – Благодарствую. А погоди, скоро и я тебя угощу. Вот доберёмся только до хлебных мест, до воли.

      На «вольном» Дону

      Петровки. Макушка лета. Степан и Фрол, оборванные, чёрные от загара, обросшие, усталые, брели по пыльной дороге. Разливалась июльская жара. Солнце стояло почти над головой. Вдали на синей полоске горизонта, там, где небо встречается с землёю, воздух дрожал от зноя, словно волновался. Вот над полоской появился синий поясок, затем ещё один, третий…. У Фрола закружилась голова.

      – Я тебе говорил, что надо идти ночью. А ты – «быстрей, быстрей»…. Солнце печёт, жара, как в аду, да и опасно, – ворчал он.

      – Мы уже на Дону, чего же бояться. Ты говорил, что здесь воля. А жару пересидим. Вишь, деревья, озерцо…. Заодно искупаемся.

      Вода оказалась довольно холодной, видно, озеро питается родниками, но зато придала бодрости. Друзья, отдохнув в тени прибрежного терновника и пожевав хлебца, вскоре продолжили путь. За озером в полуверсте показалась станица.

      Надо сказать, пройдя липецкие и воронежские селения, друзья повеселели. Можно идти, почти не скрываясь: на пыльных степных дорогах пусто, иногда встречался, правда, хожалый люд, но вроде них, такой же оборванный и, можно сказать, дикий.

      В станицах и хуторах казаки странникам хлеба не подавали, угрюмо сопровождая их взглядами, многие крестились и плевали им в след. Пищу можно было либо купить, либо заработать. Степан и Фрол кое-что прикупали, но старались нигде не задерживаться, у местных не ночевать и упорно шли к цели, к славному батюшке-Дону.

      Но в центре одной из станиц их внимание привлекло необычное зрелище на майдане. Здесь собралось много молодых людей, хотя стояли и почтенные старики, и сам атаман. Было шумно и весело. Кудрявый светлоголовый казачок в парадном обмундировании и в расстёгнутом зипуне11 (это летом-то!) гонялся по кругу за невысокой смуглой девицей с озорным выражением лица. Пот застилал глаза парня, он запыхался. А девка всё не давалась, манила и убегала, как в детской игре «пятнашки». Толпа казаков подзадоривала молодца криками:

      – Быстрей, быстрей!

11

Зипун – старинный русский кафтан без козыря (стоячего ворота), вообще крестьянский рабочий кафтан от непогоды, из понитка, домотканого сукна, белого, серого, смурого, иначе: шабур, чапан, сермяга…