Мари. Дитя Бури. Обреченный (сборник). Генри Райдер Хаггард

мол, Эрнан Перейра проныра и трус, он бросил их в минуту опасности, и лично она считает, что всеведущий Господь воздал ему по заслугам. Жаль, что лев задрал не этого непутевого юнца, а достойного готтентота; впрочем, случившееся заставляет ее думать, что львы разумнее, чем принято считать, потому что иначе зверь мог бы отравиться. В общем, она за то, чтобы предоставить предателя его собственной судьбе, все равно он наверняка умер, так что ни к чему поднимать переполох и кого-то куда-то посылать.

      Похоже, ее доводы подействовали на буров. Я слышал с разных сторон:

      – Ja, правильно, правильно.

      – Неужели мы бросим в беде товарища? – воскликнул Марэ. – Человека нашей крови?

      – Mein Gott! – фыркнула фру Принслоо. – Этот дурно пахнущий португалец уж точно не моей крови! Это вы с ним родня, хеер Марэ, раз он сын вашей сестры. Сами за ним, значит, и отправляйтесь.

      – Я бы так и поступил, фру Принслоо, – ответил Марэ спокойным тоном, что было обычно для него, когда он не волновался и не раздражался. – Но у меня дочь, о которой я должен позаботиться.

      – Ага, он тоже заботился, покуда не сообразил, что его драгоценная шкура может пострадать, и сбежал на нашей единственной лошади, прихватив с собою весь порох! А Мари и всех остальных оставил умирать с голоду! Что ж, вы не поедете, Принслоо тоже не поедет, я его никуда не отпущу; выходит, ехать кому-то из Мейеров.

      – Нет-нет, добрая фру, – возразил старший Мейер. – У меня дети, за которыми некому присмотреть.

      – Вот и все! – торжествующе проговорила фру Принслоо. – Никто не поедет, и забудем об этом трусе, как он забыл о нас.

      – Скажите, хеер Марэ, – вмешался я, перехватив умоляющий взгляд фермера, – с какой стати мне – да, мне! – искать хеера Перейру? Ведь он, помните, обошелся со мной не слишком хорошо.

      – У меня нет ответа, Аллан. Но Библия учит нас подставлять другую щеку и прощать обиды. Разумеется, решать вам, не мне, но помните, что всех нас ждет последний суд, на котором Всевышний будет взвешивать дурные и благие дела. Будь я в вашем возрасте и не имей на руках дочери, за которую несу ответственность, я бы поехал.

      – Зачем вы меня уговариваете? – продолжал упорствовать я. – Езжайте сами, вы же знаете, что я в состоянии приглядеть за Мари. – (Тут фру Принслоо и прочие буры захихикали.) – И почему не пытаетесь уговорить своих товарищей, они ведь дружили с вашим племянником и делили с ним тяготы пути?

      Старшие Мейер и Принслоо вдруг вспомнили, что у них важные дела, и поспешно удалились.

      – Как я уже сказал, Аллан, решать вам, но спросите себя, готовы ли вы предстать перед Творцом с кровью товарища на руках? Если вы, подобно другим жестокосердным мужчинам из нашего лагеря, откажетесь, я поеду сам, пусть я немолод и слаб от перенесенных испытаний.

      – Вот и славно, – вмешалась фру Принслоо, – сразу бы и вызывались. Вам быстро надоест его искать, хеер Марэ, и мы окончательно избавимся от этого подлеца.

      Марэ высокомерно вскинул голову, но отвечать не стал, понимая,