Декамерон 1914. Вадим Вольфович Долгий (Сухачевский)

ли, прогноз составил на случай столь благоприятного развития. По его подсчетам, в этом случае к началу Эры Водолея, лет, стало быть, менее, чем через сто, население нашего отечества превысит миллиард (каково?!), а по промышленному производству мы превзойдем не то что какие-то там Североамериканские штаты, но даже Францию, и даже самою Великобританию.

      Грыжеедов воскликнул:

      – А что! И переплюнем, непременно переплюнем! Верю я в нашу Россию-матушку! Да Россия, если ей только не мешать…

      Господин Семипалатников улыбнулся своей надменной улыбкой – трудно определить, то ли в знак согласия с этими словами, то ли внутренне отторгая их, а Финикуиди сказал:

      – Вот и покойный профессор Менделеев тоже верил, да и подсчеты его были, в сущности, верны… Коли бы только не одно маленькое «если»: если до тех пор не случится ни войн, ни революций, то есть если вас, Прохор Васильевич, не обманывает ваш достохвальный оптимизм. Кстати, на чем сей оптимизм у вас зиждется, любопытно было бы знать.

      – Вы о чем конкреКтно, о войнах или же о революциях?

      – «КонкреКтно» – о революциях, – по-прежнему глядя на него с насмешкой, пояснил Семипалатников.

      – Да очень просто! Натерпелись уже! Будет! «Довольно!» – сказала Россия! Только-только начинаем жить по-правильному, это после реформы покойного Петра Аркадьевича¹⁴ даже в глухих деревнях понимают: возьмись за дело – и без всяких революций будет дадено тебе всё. Хоть бы взять к примеру (уж простите великодушно) вашего покорного слугу… Я ведь в девятьсот седьмом годе с десятка пирожков в день начинал, продавал их по деньге¹⁵ за штукую, за вычетом расходов, две с половиной копейки был весь мой навар в день. Только я эти копеечки не пропивал, не проедал, а пускал дальше в дело, – и что? Уже через месяц продавал по сотне в день. А через год про пирожки «От Жерома» знала уж вся Губерния!

      – От… простите… кого?.. – не понял Львовский.

      – Ну это я так назвал. Сами понимаете: для благозвучности.

      Конечно, Львовский, по природной глупости, не смог промолчать.

      – Да, – сказал он, – пирожки «От Грыжеедова» – это бы оно как-то… – И, поймав на себе укоризненные взгляды, стушевался: – Нет, это я так… Ровно ничего не имея в виду…

      – Ничего-с. Мне и самому порой бывает забавно… Да, так вóт: третью гильдию себе приобрел; а сейчас, когда по шести губерниям мои пирожки пошли, – уже вторую. Теперь думаю первую гильдию приобрести и тогда открыть производство и в Берлине, и в Праге, и в Вене¹⁶, уже имеются на сей счет кое-какие договоренности… То есть это я к тому, что каждый так может; так к чему же, я вас спрашиваю, какие-то там революции? Господа революционисты, я слыхал, о счастье народном пекутся; ну так вот он, счастье, бери его голыми руками!

      – Ну, если счастье одними пирожками мерить… – начал было Кокандов, но профессор перебил его:

      – Ладно, с революциями, положим, разобрались; ну а войн почему не будет, тоже любопытно было бы знать.

      – Да потому что невозможны они нынче, войны!

      – Вот

14

Столыпина.

15

½ копейки.

16

Купцам 3-й гильдии разрешалась торговля лишь внутри одной губернии, 2-й – по всей России, и лишь 1-й – заниматься и международной торговлей.