В лабиринте версий. Валерий Михайлов

совместную жизнь. Разумеется, подобное поведение взрослых совсем не способствовало тому, чтобы их ребенок успокоился и мирно заснул. Чадо разоралось так, что родителям стало трудно его перекрикивать.

      – Заткнись, блядь, сука! – закричал папочка.

      Послышался еще один сильный удар, и ребенок смолк.

      Истошно завопила мамаша.

      Трубопроводов представил себе, что сейчас приедет милиция, начнут спрашивать соседей, найдут его…

      Одевшись, он тихонько вышел из дома.

      Вырвавшись на свободу, Трубопроводов оказался в положении человека, совершенно не знающего, что с ней делать. Им вновь овладело состояние Робинзона, оказавшегося на необитаемом острове, только его остров был населен злобными хищниками в милицейской форме. В Москве начиналось утро, и это обстоятельство хоть немного радовало Трубопроводова, которому претила роль одиноко шатающегося по темным улицам человека.

      Ему хотелось есть. В кармане было немного мелочи, и он отважился заглянуть в круглосуточный ларек. Там он купил пирожок и банку колы «Столичная».

      В ближайшем скверике Трубопроводов сел на скамейку, откусил кусок пирожка и задумался. В голову ничего хорошего не лезло. Будущее рисовалось ему, хоть продавай сюжет Стивену Кингу. Если бы Иоанну Богослову, довелось в своих пророчествах узреть мысли Трубопроводова, он бы выкинул свой Апокалипсис или отослал бы его в издательство детской литературы.

      Воспользовавшись его задумчивостью, к Трубопроводову подбежал голубь и клюнул пирожок. Возмущенный наглостью этой вездесрущей птицы, Трубопроводов ловко пнул ее ногой. Выполнив несколько фигур высшего пилотажа, голубь скрылся из вида в ближайших кустах.

      Это происшествие стало своего рода инсайдом для Трубопроводова. Он осознал, что перед ним не какая-то там ужасная фантасмагория, а обычный жестокий мир цивилизованной или упорядоченной дикости, отличающийся от джунглей разве что более скверным воздухом. Этот мир населяли либо твари, которых можно есть, либо твари, к которым можно попасть на обед самому. Остальное – не более чем декорации.

      Весь мир – театр, и все такое.

      По сцене мечется герой.

      Оркестр не попадает в ноты.

      Такой вот, братцы, геморрой.

      И словно в доказательство этих мыслей к Трубопроводову подбежала маленькая собачонка и ловко выхватила у него из руки остатки пирожка.

      Разумеется, Трубопроводов попытался поставить опыт по изучению сравнительной характеристики полета голубя и собачки в равных условиях, но собачка вовремя отбежала на безопасное расстояние. Также развитию научной мысли не способствовало наличие у собачки ошейника с пристегнутым к нему поводком, другой конец которого держала человеческая рука.

      Почувствовав себя истинным рецидивистом, Трубопроводов хотел уже наброситься на хозяина собачонки, но им оказался Ты.

      – Привет, – сказал Ты, – тебя без ищеек хрен отыщешь.

      Увидев