Быть при тексте. Книга статей и рецензий. Константин Комаров

утратив былую степень конденсации в рамках отдельного стихотворения.

      Кушнер справедливо видит свой вклад в русскую поэзию в новизне ракурса: «…ракурс свой я в этот мир принес / И не похожие ни на кого мотивы»; «Ты перечтешь меня за этот угол зренья. / Все дело в ракурсе, а он и вправду нов». Необычайную целостность и единство кушнеровской поэтики, сформированные как раз единством ракурса, отметил еще Бродский. Именно этим единством, видимо, и обусловлено то, что изменения, в этой поэтике происходящие, на первый взгляд едва заметны.

      Сравним два стихотворных отрывка. Первый – из стихотворения, написанного в 1976 году, второй – из недавнего стихотворения. Оба текста так или иначе обращены к теме таинственности жизни – одной из стержневых тем кушнеровской лирики.

      Первый отрывок:

      Нас учат мрамор и гранит

      Не поминать обид,

      Но помнить, как листва летит

      К ногам кариатид.

      Как мир качается – держись!

      Уж не листву ль со щек

      Смахнуть решили, сделав жизнь

      Таинственней еще?

      И второй – о художнике, пишущем портрет с натуры:

      А слава, видимо, его не волновала,

      Она придет к нему лишь через триста лет,

      А жизнь таинственна, а краска не устала,

      Вобрав печаль в себя, и пристальность, и свет.

      Разные стихи. Понятно, что далеки друг от друга художественные задачи, что различно эмоциональное наполнение… И все-таки есть во втором отрывке какая-то тяжеловесность, утомленность в сравнении с первым, некая избыточность, не объяснимая только требованиями соответствующего размера и ритма. Нет той мощи, стихового напора, куража, которые так явственны в стихотворении 1976-го. Тенденция к прозаизации стиха, отмеченная Татьяной Бек еще в статье 1998 года, явственно дает о себе знать в новых стихах поэта. Бек, говоря о «грандиозных возможностях Кушнера как поэта-прозаика», отмечает: «Эти зерна в кушнеровской лирике последних лет все мощнее набухают, но в полной мере прорасти им еще надлежит»38. Новая книга Александра Кушнера «Мелом и углем» (2010) являет собой подтверждение ее предсказания. Обратимся к этому сборнику.

      Все столь привычные и любимые приметы кушнеровского «лица необщего выражения» в книге есть: и богатейший культурный фон (от Плутарха до Феллини), и любимые Тютчев, Фет, Баратынский, Пушкин, и острое внимание к детали (один из разделов книги так и называется – «Да здравствует деталь!»).

      Много в книге излюбленных Кушнером мыслей – как, например, утверждение преемственности культуры или приоритета конкретики над высокими, но «эгоистическими» абстракциями: «Рай – это место, где Пушкин читает Толстого. / Это куда интереснее вечной весны». По-прежнему настораживают Кушнера «избытки» и «излишки»: «Не надо сплошной красоты, / Излишек ее неприятен!».

      Все так же абсолютно убеждение, что «искусство и есть

38

Бек Т. Все дело в ракурсе // Дружба народов. 1998. №8.