Быть при тексте. Книга статей и рецензий. Константин Комаров

застанет их в этот момент / не дрогнет никто, не прикроется грубой рукой»; «это дико, поэтому, когда ты спрашиваешь, что у меня с лицом, / я отвечаю, что хочу тебя, / и блаженно закрываю себе глаза / твоими руками». Почему это новей и социальней (или «актуальней», как нынче любят говорить), чем, например, сто лет назад написанное Александром Блоком стихотворение «Рожденные в года глухие / пути не помнят своего», уразуметь не представляется возможным.

      Еще веселей «кастрированная» центонность Никиты Сунгатова (1992 г. р., «НЛО», №2), растворяющего свои подростковые комплексы среди цитат из новостей и постмодернистских философов: «между „слон уже близко, недаром ухтела сова, несите / дары и идите встречать слона“, / „на финансовой бирже обвал“, / „бог умер“ и „что по этому поводу скажет Скидан?“ / и „соломенные бегемоты“ ничего нет, нет ничего, / нет, ничего нет, ничего нет, нет ничего, нет».

      Отметим, что большая часть такого рода стихов написана верлибром, о котором – в его современном мейнстримном изводе – очень верно, на мой взгляд, сказал Александр Кушнер, говоря в целом о ложном «жречестве» современных поэтов: «Верлибр – находка для графомана. Верлибр, который может быть очень хорош на фоне рифмованного, регулярного стиха – именно вследствие своей редкости и неожиданности превращается в прозаическую болтовню, очень удобную для выступления на международных конференциях. Блока или Мандельштама не перевести, стихи – не музыка, живут только в своем языке, а верлибр переводится, можно сказать, без потерь – и на чужом языке, если переводчик талантлив, умен и обладает воображением, выглядит еще лучше, чем оригинал. (Кто действительно владеет верлибром, знает, как трудно и ответственно писать свободным стихом, какого зоркого глаза, какой изобретательности, какой „мысли“ он „требует“, как сказал Пушкин о прозе). Отказ от поэтического смысла, от грамматики, от знаков препинания – тоже замечательный способ напустить тумана»29. Эти слова можно отнести и к ряду авторов, отмеченных выше (например, к Денису Безносову).

      Наиболее адекватно из рассмотренных авторов социальные проблемы ставит и решает Владимир Козлов (1980 г. р., «Новый мир», №6). В его стихах прорезается «шум времени», они притягивают трезвостью, горькой иронией и твердостью интонации: «Европа первая оформила патент на старчество, / с тех пор постоянно повышает качество, / производя великолепные руины, / да что там: прошлое – любимый / гарнир, доступный классам ниже среднего и среднему, / приправленный пиндосовскими бреднями, / жареным мясом с востока идущей тревоги, / он делает блюдо в итоге». Другое дело, что эти «звуки лиры и трубы», «облитые горечью и злостью», чрезвычайно заезжены, и литературоведческие и критические работы автора (в свои тридцать пять лет уже доктора филологических наук) отличаются большей чуткостью к художественному слову. Да и элементарно интересней.

      В общем же создается

29

Кушнер А. Заметки на полях // Знамя. 2007. №10.