Быть при тексте. Книга статей и рецензий. Константин Комаров

прелесть в озорной и энергичной разболтанности (проявляющейся по преимуществу на ритмическом и звуковом уровне) стихов самарского поэта Любови Глотовой (1985 г. р., «Знамя», №3). Но подчеркнуто провинциальное юродство ее лирического субъекта не способно удивить, ибо не раскрывает драматический потенциал, заложенный в самом феномене юродствования, не говоря уже о том, что этот тип стихового поведения уже довольно хорошо отработан и в каком-то смысле исчерпан. Шутовство остается шутовством (пусть местами и достаточно виртуозно исполненным): «ты у меня одна / партия и страна / мне уже двадцать два // я еще нет никто / есть Питер и есть Москва / и остальное ничто»; «Так идешь возле кладбища – / смотрит с неба туманный крабище / и луна скособочила рот // И величия мания – / а ведь крабик в тумане я, / тот же крабик я, тот».

      Во всех отношениях средние стихи представляет Марина Немарская (1985 г. р., «Нева», №1). Версификационно грамотная фиксация клишированных до неприличия внутренних переживаний («Что теперь осталось мне, неприкаянной кликуше в мире мертвых и калек?») перемежается довольно затертыми и проходными мудростями вроде «Устанешь от одиночества, шума, жалости, / публичности, ярости, ветрености, усталости, / от веры, надежды, господа, правды выспренной, / и лишь от любви не сумеешь устать воистину». Ладно срифмованы, но страшно пресны стихи Варвары Юшмановой (1987 г. р., «Нева» №7): «Мы размытые, прерванные. В это время дня / Из студеного мира нас вырывает с корнем. / Голова твоя на груди лежит у меня. / Мы не знаем про время. Улицы мы не помним». В искренности автора не усомнишься, но стихи выходят обезвоженными, лишенными необходимого нерва. Еще больше банальностей и ненужного пафоса в стихах минской поэтессы Людмилы Клочко (1990 г. р., «Нева», №1): «Когда, не открываясь, хлопнет дверь, / Я запираю вздрогнувшую душу. / Я начинаю слишком чутко слушать, / Как будто я не женщина, а зверь». Опять же в неподдельности пути сквозь «порывы и увечья» к «неземной свободе» и пониманию, что «жизнь, слава богу, такая одна», не усомнишься, но количество штампов и пустых мертворожденных абстракций в стихах прискорбно: «Я не могу не подражать природе, / Когда она прекрасна без прикрас… / И как в последний раз – весна приходит! / И я тебя люблю – как в первый раз!» В еще большей степени это относится к Юлии Пикаловой («Нева», №3): «Где ты, моя отрада? / Где ты?.. Душа пуста. / Видимо, так и надо – / Ринуться, как с моста». «Мужской» вариант любовных страданий в рифму представляет – впрочем, не без редких и, кажется, случайных проблесков – Владимир Коркунов (1984 г. р., «Нева, №7): «Проходи. Чист и пуст переулок. / Прикасаясь колючестью фраз / (одинокий, наивный придурок), / я мечтал о рождении нас».

      В определенной смелости не откажешь Ивану Киму (1988 г. р., «Знамя», №10), ничтоже сумняшеся зарифмовавшему (частично) нехитрую автобиографию, забросив в бездонный котел до жути бесформенного текста буквально все – от вялых попыток самоиронии до рэпа и политики: