Остров Надежды. Аркадий Первенцев

такой откровенный разговор заинтересовал как коммуниста и гражданина, хотя он понимал, что, как и в крайних суждениях, здесь также присутствует изрядная доля личного, однако дыма не бывает без огня. Нет сомнений, идейный фронт подвергается сильным атакам со стороны апологетов буржуазии, причем не лобовым, тактика изменена.

      – Вы верите, нытикам что-то удастся? – Максимов поставил вопрос прямо. – Они настолько могучи?

      Ушаков мучительно улыбнулся. Удовольствие исповеди заканчивалось, начинался диалог.

      – Нет! – Дмитрий Ильич встал, укрепился ступнями на шатком полу. – Стараюсь убедить себя в обратном. – Самолет проваливался, и, пока вновь установился на «ровный киль», мутная тошнинка переместилась снизу вверх, защекотало в горле.

      – Наша страна огромная, она дышит, борется, сеет, жнет… металл добывает, уран, уголь… – Разошедшись, он горячо говорил о герое своего очерка – голубоглазом титане, перегораживающем реки, о своей вере в таких людей.

      – Вот видите, – воскликнул обрадованный Максимов, – а вы горюете!

      – Я не горюю, Павел Иванович. – Ушаков сел, провел ладонью по волосам. – Я верю. Есть люди, их огромное большинство, они не позволят ослабить силу нашего искусства, нашей литературы. Вы правы, с каждым днем появляется все больше высокоидейных, боевых произведений. Может быть, для вас все это не интересно?

      – Для кого – для нас?

      – Для военных.

      – Почему вам так показалось?

      – У вас все проще. Есть устав, есть яблочко, цель. Попал – отлично! Если что – приказал! Не исполнил – наказал!

      – Нет стены между нами и вами, Дмитрий Ильич. Кровь одна бежит по капиллярным сосудам. Хотя, честно говоря, забот и болезней вашей среды я не знал. Мне казалось, ваша жизнь гораздо безоблачнее. Жаль, не поделились со мною раньше. Не ваша вина. У нас тоже бывает… Только крутимся мы на миру. А на миру и смерть красна. Представляю, как вас замкнули, – он очертил круг на столе, пытливо вгляделся в сконфуженное лицо Дмитрия Ильича. – Среди моряков отойдете. Попадете в другую обстановку. Только прошу заранее: за суматохой можем подзабыть, что-то сделать не так.

      – Я неприхотливый, Павел Иванович.

      – Не только в этом дело. – Он помолчал. – И у нас найдете: не все гладко. Люди везде люди. Идеальные существуют лишь в воображении… Хотя я не перешел бы на дистиллированную воду. В ней убиты все микробы, но и вкус не тот…

      В салоне появился Савва. Остановился возле двери.

      – Сердечное спасибо, товарищ адмирал, за цветы, за поздравление, вот как… Тронут вашим вниманием, товарищ адмирал.

      – Не заставляйте меня краснеть, Михал Михалыч. Благодарить вам придется мою Клавдию Сергеевну. Ее цветы. Я могу извиниться, за толчеей не вспомнил, а вот пообедаем вместе, если не помешает делу.

      – Трасса спокойная, товарищ адмирал.

      – Самед не подведет, – сказал адмирал, – давайте самообслуживаться.

      Внимание сосредоточивалось на имениннике.

      – Имеется бутылка шампанского, товарищ