Корабль призраков. Виктория Платова

ранимая душа. – Хочу еще молока… Только без пенок, пожалуйста.

      – Откуда ты знаешь? – не выдержав, спросила я.

      – А мне Макс сказал.

      – Кто такой Макс? – взволновался отец.

      – Макс – это рефмеханик, – пояснила Карпик.

      – Кто?

      – Человек, который отвечает за холодильные камеры, папочка.

      – Лариса! Я же просил тебя не лазать по кораблю. Какие-то рефмеханики… Когда ты только успеваешь… – Сокольников выразительно посмотрел на меня: я, и только я должна присматривать за Карпиком, а никакие не рефмеханики, отвечающие за холодильные камеры.

      – Хорошо, папочка. – Карпик наклонила голову, и только теперь я впервые заметила, какой крутой у нее лоб, с таким лбом не соскучишься…

      – Я очень тебя прошу…

      – Хорошо, папочка. Я буду сидеть в нашей каюте и с утра до вечера читать «Овода», которого ты мне сунул в рюкзак.

      – Очень достойная книга, – вяло защищался отец.

      – Тебе нравится «Овод», Ева? – снова обратилась ко мне Карпик.

      – Я его даже до конца не дочитала, – и снова я была искренней. А Карпик нравилась мне все больше и больше.

      – Вот видишь, папочка, не все разделяют твои литературные пристрастия…

      Между тем обстановка в кают-компании несколько разрядилась: Карпик была последней, кто узнал о смерти старпома. Или не последней?.. Во всяком случае, о случившемся несчастье были оповещены все. Никаких истерик, никакой паники. Милые люди.

      Милые и сдержанные.

      После завтрака все, проспавшие ночные события в машинном отделении, собрались в бильярдной, и Антон ввел их в курс дела. А также ознакомил с планами на ближайшее будущее: покойник на борту – скверный знак, так что особенно мнительные, верящие в полтергейст, духов моря и «Летучего голландца» могут улететь вертолетом, который ожидается к вечеру. Все остальные продолжают путешествие. Мне не очень хотелось переживать эти события еще раз, и потому, прихватив с собой два одеяла из каюты, я устроилась в шезлонге на верхней палубе. Укутавшись одеялами до самого подбородка и подставив соленому ветру лицо, я выгнала из головы все мысли, и решила наслаждаться видом сурового моря. К черту все, он был пьян, он оступился, а если даже и нет – какое мне дело. Я никого не собираюсь шантажировать, следовательно, никакая опасность мне не угрожает.

      За «Эскалибуром» неслись огромные альбатросы, они со свистом рассекали крыльями воздух: никогда еще я не видела таких крупных птиц так близко.

      Разве что страус в зоопарке моего детства. И розовый пеликан, который сдох в канун октябрьских праздников в тот год, когда меня приняли в пионеры. Тогда я была младше Карпика на три года. Странное дело, Карпик очень сильно занимала меня в последнее время, она вызывала чувство жалости и восхищения одновременно.

      Удивительная девочка…

      Море было беспокойным (в открытом море по-другому не бывает, сказал бы старпом Вася), огромное судно покачивало на волнах, и от этого по всему кораблю шла легкая дрожь.

      Эта дрожь, это сдержанное