Корабль призраков. Виктория Платова

не сердись, все равно скоро вставать пора… Слушай, Вадик, что ты знаешь о Распопове?

      – О губернаторе, что ли? – уточнил Вадик.

      – Ну да.

      – Да ничего не знаю. Видел пару раз в «Парламентском часе», этот чинуша ведь в Совете Федераций заседает…

      – И все?

      – Я, милая, за политической ситуацией в стране не слежу. Мне, знаешь, своих проблем хватает. Так что извини.

      – Извиняю, – вздохнула я и снова улеглась в койку.

      Да, дружочек Вадик Лебедев, пользы от тебя как от козла молока. Да и никто мне не поможет, если разобраться. Никто не поможет, некому довериться. Да и что я смогу объяснить, если даже кто-то и захочет меня выслушать? Что слышала какой-то разговор, после которого старпома не стало. Только и всего. Никому не нужна насильственная смерть. Никому нельзя доверять: собственная жизнь ожесточила меня, она внедрила в мое хрупкое сознание эту мысль. Друг всегда может оказаться врагом и хранить под ложем любви нож для колки льда… Типичный голливудский стереотип, но кто сказал, что стереотип не есть истина?.. Пожалуй, по большому счету, из всех пассажиров «Эскалибура» я с легким сердцем могу довериться только Карпику.

      Эта мысль так развеселила меня, что я рассмеялась.

      – Ты чего? – тотчас же откликнулся Вадик. Он так больше и не заснул.

      – Ничего. Просто так.

      – Вспомнила веселенькую ночь?

      – Да нет…

      – Ну а губернатор зачем тебе понадобился? Хочешь шашни завести, пока суд да дело? Заарканить сановного старичка? Чтобы он снял со своей лапы часы «Картье» и преподнес тебе за мастерское владение позой «Рыбы соединяют глаза». Знаешь такую?

      – Понятия не имею.

      – Литературу нужно изучать.

      – Это какую же?

      – «Китайский эрос», например.

      – Ты, я смотрю, большой теоретик… Вообще-то, я не рассматривала старичка губернатора в контексте рыбы, но ты натолкнул меня на мысль…

      – Значит, действуй, Маня!

      – Приму к сведению, дорогуша…

* * *

      Завтрак прошел тревожно. Ничего другого и не следовало ожидать. Все пассажиры оказались в курсе произошедшего ночью: известие о смерти старпома, который еще вчера за ужином как ни в чем не бывало восседал за столиком командного состава, распространилось с невероятной скоростью. Уже ставший традиционным Шопен в исполнении Владимира Горовица лишь подчеркивал скорбь момента. Изысканное и строгое фортепиано, ничего лишнего. Никто так и не оценил по достоинству шепердспай – запеканку, широко разрекламированную невидимым коком еще за ужином.

      Ужин был вчера. А этой ночью многое изменилось. И все взгляды были прикованы к столу, за которым обычно сидел старпом. Но – никаких комментариев, чопорная английская сдержанность, только Аника, по-свойски чмокнув меня в щеку, сделала трагические глаза: тяжелое несчастье! («Ун грав ассидент, ви?»). Я с трудом удержалась, чтобы не ответить ей: «Ле манифиг!»

      Вторым по популярности объектом после стула старпома стала несовершеннолетняя Карпик. Все