Вельяминовы. Время бури. Часть вторая. Том второй. Нелли Шульман

прицелом. Макс подумал, что расстреливать всех нецелесообразно. Шахты требовали работников.

      Барбье держал у окровавленной щеки платок. Подходя к нему, глядя на грязные, испачканные, рассыпавшиеся волосы женщины, Макс выругался. Неизвестный шахтер держал Элизу за руку. Мужчина, судя по всему, был мертв. Она тоже не двигалась. Макс, брезгливо, сдвинул труп:

      – Теперь она ничего не скажет… – пулеметная очередь пробила ей грудь, но Элиза еще дышала. На сером пальто появлялись и опадали кровавые пузыри. Макс уловил движение ее губ. Ему показалось, что умирающая женщина шепнула: «Эмиль…». Элиза дрогнула, вытянулась, изящная голова дернулась. На серо-голубые, открытые глаза, падали снежинки.

      Барбье откашлялся:

      – Макс, ты ранен… – перевернув шахтера на спину, Макс понял, что никогда в жизни его не видел:

      – Странно, лицо типично еврейское. Откуда здесь евреи… – в голове закрутилась какая-то мысль:

      – Дети, из приюта. Что-то было не так… – Макс понял, что при падении получил слабую контузию:

      – Дети подождут, – разозлился он, – все равно они отправятся в концлагерь, со святошей. Я покажу, как надо обращаться с партизанами… – забыв о мертвом шахтере, фон Рабе разогнулся:

      – Ранен. Сухожилие в плече перебило. Пусть меня перевяжут. Принесите доски, и канистры с бензином. Из церкви никого не выпускать! – приказал он солдатам, стоявшим на паперти, белого мрамора.

      – В храме священник, он с колокольни спустился, – крикнул кто-то из эсэсовцев, – и женщины, с детьми. Мужчин нет. Кюре просит пройти, к умирающим людям… – Макс плюнул в окровавленный снег: «Я сказал, не выпускать».

      Он сбросил разодранную, испачканную шинель. Морозный воздух обжег потную спину, рана болела меньше:

      – По их милости у меня второй шрам останется, – зло подумал Макс, – мистер О’Малли мне в правую руку стрелял… – на холоде кровотечение остановилось, но голова гудела:

      – Мистер О’Малли, брат Горовиц… – Макс, покачнувшись, сумел зажечь сигарету, – нет, не помню, что я хотел… – фон Рабе принял заряженный пистолет. Над крышей церкви парила большая птица:

      – Сокол, – мимолетно подумал Макс, – в Альпах они тоже водятся. Какой красавец… – ему показалось, что в дальнем конце улицы, за поворотом, промелькнуло что-то красное. Солдаты несли к церкви доски, на площади пахло гарью и кровью. Макс повернулся к Барбье:

      – Закрывайте двери, заколачивайте окна… – окна в храме были большими, с витражами. Макс добавил:

      – Расставь автоматчиков, на безопасном расстоянии, вокруг здания. Стреляйте по всем, кто попытается бежать… – Барбье, казалось, все еще не понимал:

      – Что ты хочешь сделать, Макс… – фон Рабе забрал у него платок:

      – Сучка ему зубами в лицо вцепилась. Все они такие, тихони. Кровь Арденнского Вепря… – он успокоил Барбье:

      – Даже шрама не останется, заживет. Поверь моему опыту… – Макс посмотрел на труп