Из бездны. Карл-Йоганн Вальгрен

неуверенно промямлил Ула.

      – Не знаешь? У тебя что, своего мнения нет?

      – Есть у меня мнение… а ты как считаешь?

      – А как я считаю?

      – Сказано же: не знаю…

      Герард разочарованно покачал головой.

      – О, дьявол, как холодно… – тихо, почти неслышно произнес он и повернулся ко мне как раз в тот момент, когда ему удалось наконец высечь пламя из зажигалки. – А ты что глазеешь, сучка? Я тебе что, велел на меня глазеть? Кто тебе разрешил?

      Я добежала до рощи. Я уже не думала о котенке, мчалась что есть сил по тропинке между березами, то и дело спотыкалась о корни и упавшие сучья. Каменная осыпь, где Роберт играл сам с собой, когда я перешла в среднюю стадию, – седьмой класс помещался в другом конце школы, и я не могла его защитить. Помню, как искала его по вечерам. Ему было только десять, и он всегда был один. Все его одноклассники расходились по домам или играли в школьном дворе, а он сидел на камне в своих старых джинсиках из «Гекоса»[3] и смотрел на меня, будто я посланник с другой планеты. Редкие волосы, экзема на руках становилась все хуже и хуже, хоть я и помогала ему смазывать их прописанной мазью каждый вечер. Очки – сломанные, заклеенные скотчем. Мне приходилось долго уговаривать его идти домой. Дома тогда было хоть святых выноси, и, если бы братик мог решать сам, он оставался бы ночевать в лесу или вообще переселился бы туда на всю оставшуюся жизнь.

      Я взбежала на холм и остановилась. Здесь совсем тихо, крики не слышны. Виден пустой школьный двор, в классных комнатах уже зажгли верхний свет, там кто-то ходит… Всегда есть начало и есть конец. Они его убили. Может, они этого и не хотели, но так уж вышло. И я не могла его защитить. Я была ему нужна, а меня там не было. Сердце билось так, точно хотело выскочить из груди, как тот котенок силился выскочить из пластикового пакета.

      Герард с грустной физиономией присел на корточки и поднес зажигалку к невидимому бикфордову шнуру. Должно быть, все произошло очень быстро. Огненная бензиновая змейка бежала к дергающемуся, мяукающему пакету, наверное, не больше двух секунд, но мне эти секунды показались вечностью. Взрыв был совсем не сильным, похоже на дешевую рождественскую хлопушку.

      – Ну, ты даешь, – промямлил Педер. – Я так и не верил…

      – Сказано – замерз. Проверь, что там…

      Педер, отдергивая руки, вытряхнул пакет.

      И только тогда я поняла, что котенок связан – обе пары лапок стянуты стальной проволокой. И все равно он пытался убежать, ковылял по кругу, будто гонялся за хвостом. Было похоже на маленькую огненную карусель. Он тихо вскрикивал, как новорожденный ребенок. Искры летели во все стороны, а ушки были похожи на язычки пламени на свечах… он открыл ротик, словно хотел сказать что-то своим палачам… ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ?! На какую-то секунду мне так и показалось – сейчас он скажет что-то… но пламя охватило и мордочку, и котенок замолчал. Круги становились все меньше и меньше, и вдруг запахло летом, садом, грилем… запах, который стоит в Фалькенберге до конца августа, пока последние отдыхающие не разъедутся. Наконец он так и упал, с открытой крошечной

3

«Гекос» – дешевый супермаркет в Уллареде.