Из бездны. Карл-Йоганн Вальгрен

и душа нет.

      – Заткнись, – оборвал его Герард. – Дай мне зажигалку.

      Ему вообще до меня дела не было. Пустое место. Колебание воздуха. Он меня словно бы и не видел, хотя учились мы в одном классе.

      Я пошла к переходу. От бензиновой вони першило в горле. Они его убьют, и я ничего не могу сделать.

      Они убьют его, и я ничего не могу сделать. Они убьют его, и я ничего не могу сделать. Эти слова застряли, как считалка, будто в голове работало радио. Сердце колотится прямо в горле, легкие вот-вот взорвутся. Крики из леса то слабее, то сильнее. И, как назло, ни одного учителя. Даже завхоз куда-то запропастился. Вечно торчит здесь то с тачкой, то с граблями, здоровенный, как ротвейлер, а сейчас пропал. Ни Л-Г, ни завхоза – куда подевались взрослые? И тут же вспомнила – у кого-то из учителей день рождения, и все собрались в учительской.

      Наверняка все удивлялись – куда это я мчусь как сумасшедшая? Будто за мной гонится убийца или какой-нибудь сбежавший из цирка свирепый хищник… Семиклассники, восьмиклассники в своих куртках и жилетах-пуховиках… они же оттуда, из леса, может быть, даже и видели Роберта, но сбежали, сволочи, не хотят стать свидетелями…

      Во рту противный привкус крови. Кто-то засмеялся… кто, кто – эта девчонка из Морупа, я ее прекрасно знаю, ее тоже дразнят Доской, как и меня… И листья на асфальте, листья, желтые и красные, яркие, будто нарисованные, – неделю назад был шторм, до этого они еще как-то держались на деревьях, а теперь попадали все до одного. Желтые, красные, как кровь, как вывороченные внутренности… лица мелькают, вот идет кто-то из братниного класса – там Роберта тоже травят, называют идиотом или зассыхой, потому что он иногда не может удержаться… от страха, только от страха. Но сейчас у них что-то другое на уме, наверное, идут переодеться после прогулки, скоро начнется следующий урок.

      Подальше, у парковки, учительница разговаривает с кем-то из родителей. Мне некогда ее звать, да она и не услышит – далеко.

      Мимо спортзала, мимо посадок. Два девятиклассника с леденцами на палочках почему-то отводят глаза. Почему? Я слышу голос брата очень отчетливо, он кричит, как поросенок на бойне. Никогда не слышала, чтобы он так кричал. А где Томми? Почему он не со мной? Его не было в школе со среды. Болен или брату помогает на баркасе? Каждый день звоню, но никто не берет трубку.

      Они убьют его, и я ничего не могу сделать. Почему мне пришел в голову этот котенок, сама не знаю… это же еще зимой было, когда отец опять сел…

      Да знаю я, знаю, нечего врать самой себе. Зачем прятать голову в песок, как мама? Все я знаю. Знаю, почему они к нему привязались. Герард решил, что я на него настучала. Утром нашла в своем шкафчике записку. Там было написано, что Л-Г узнал про котенка, Герарда вызывают к ректору. Кроме меня, настучать было некому, и они отыграются на Роберте.

      Я помню, как тогда, зимой, шла с велосипедом. Медленно, чтобы не дразнить Педера и Герарда. Они как хищники, подумала я тогда, побежишь – в них сразу проснется охотничий инстинкт.

      – Слышь, Доска, подойди-ка сюда. – Это ко мне. Почему-то ему захотелось,