Засланцы. Лион Измайлов

говорит:

      – Такая умная, что, если бы не была евреем, запросто могла бы стать генералом.

      Генерал юмор оценил и захохотал, а потом, когда шутка до него дошла, хохотать перестал и насупился.

      Вот такие вот дела. Бабка внучку родила.

      В последующие века тоже, конечно, было много смешного, но об этом я вам расскажу как-нибудь в другой раз.

      Честно говоря, мне все эти анекдоты надоели, кроме одного, детского, который мог быть в любом веке в любой стране.

      На уроке в школе учитель говорит:

      – Кто считает себя тупицей, пусть сам добровольно встанет.

      Никто, конечно, не встаёт. Вдруг один ученик поднимается.

      Учитель говорит:

      – Ты действительно считаешь себя законченным тупицей?

      – Нет, – говорит ученик, – просто неудобно, что вы один стоите.

      Вот такая курага, кто не верит, тот врага.

      М. И. Кутузов

      Помню, было дело в 1812 году. Лето. Жара страшная. Приезжает ко мне посыльный, не какой-нибудь – генерал. И говорит:

      – Михаил Илларионович просит вас приехать к нему в Фили.

      Я говорю:

      – А что стряслось?

      Генерал говорит:

      – Просто-таки даже неудобно вам напоминать: война, сударь.

      – Ну, это-то я знаю, война-то давно, а что сейчас-то стряслось?

      Генерал говорит:

      – По большому секрету скажу вам, не сегодня завтра битва будет, судьба России решается, Михаил Илларионович просит не мешкая явиться к нему.

      Делать нечего, собираюсь, скачу, лошадей загнал три штуки, однако очень скоро предстал пред ясным оком нашего полководца.

      Он в полном расстройстве говорит:

      – Хочу с тобой, мил дружок, посоветоваться, что делать.

      – А что делать? – задаю я ему дурацкий вопрос.

      – А то, – говорит Кутузов, – французы здесь уже, рядом. Силища у них огромная. И ты не забывай, это ж всё-таки Наполеон… Он, конечно, шельма, но гений. Военный гений. А я, ты знаешь… да старый я к тому же. Все устранились, всё на меня скинули. Я один за всё в ответе и что делать – не знаю. Завтра совет в Филях. Все приедут, все спрашивать будут. А что отвечать-то?

      У него войска – тьма, а у меня – с гулькин нос. Да ведь у него опыт сражений, кого только не побеждал.

      Бой давать? Или сразу отступить? Да кто я такой?! А ведь спрос с меня будет. Ежели проиграю – вся вина на мне. Выиграю – царь-батюшка победитель. Да не о том, пусть хоть кто победитель, лишь бы голову не сложить да позором свою седую не покрыть.

      В общем, подскажи, что делать-то, не оставь меня, сиротинушку.

      – С чего это, – говорю, – сиротинушку?

      – А с того, что у меня и папа, и мама, все перекинулись в мир иной. – И глаз на меня выставил, а из глаза слеза крупная, как виноградина, покатилась. Виноград есть, «дамские пальчики», вот такая вот продолговатая слеза из глаза пролилась, причём одна.

      Удивительный он человек, Михаил Илларионович. Но, вижу, нервы у него расстроены, надо как-то ему настроение поднимать. Говорю:

      – Михаил Илларионович, а вы знаете, чем сирота отличается от портсигара?

      – Откуда