Виксаныч (сборник). Михаил Ведышев

отодвигая от Мишарина спирт. – «Крылатый»[8] тебе все рассказал. – Нарядила имел в виду своего конкурента. – Да не все он «распикал»[9]. Не всюду поспел… Но уже сделанное ему зачтется… Ладно. Так вот. Этот фиг… филог… словом, этот умный человек, когда я ему полностью разменялся, сказал, что обязательно должно быть посвящение. А мы-то с тобой не додумались…

      – Сделм… сдела… ем… – легко пообещал Мишарин и достал бумагу и ручку.

      Но начальник пропустил его энтузиазм мимо ушей.

      – Стал профессор мне диктовать, – продолжил он, вырывая у пьяного «борзописца» ручку и бумагу. – А у меня образования – только школьный коридор. Он это враз приметил и говорит:

      – Так это не вы писали?! Это же сразу обнаружат. Вас же будут допрашивать разные чины. Заставят писать автобиографию и кучу всяких объяснительных: когда писали роман? Почему писали? Почему решили посвятить товарищу Сталину? И т. д.

      – Я спрашиваю: «Что же мне делать?»

      – А где автор романа? – это он у меня.

      – Ждет, – говорю.

      – Понятно… Ладно, так и быть. За две пайки я напишу посвящение. А вам лучше всего взять этого… который ждет, в соавторы. У вас богатый опыт. Огромное количество сюжетов, а у него литературное образование и хороший стиль.

      – Еще он нас с тобой с кем-то сравнил, – добавил «нарядила». – Только я этих фамилий не помню. Какие-то не наши. Ну да черт с ними. Скажи, подписываешься ко мне в соавторы?

      Ленька неожиданно расстроился. Из всего сказанного он понял, что, во-первых, у него отбирают, пусть только наполовину, роман, и испытал авторскую ревность. А во-вторых, и это самое главное, такая желанная смерть (где он еще найдет такую!) откладывается на неопределенное время. Ему захотелось взорвать эту вселенскую тишину криком: «Никогда-а-а! Ни за что-о-о-о!», но привыкший отвечать именно тем словом, которым спрашивают, он как можно тверже сказал:

      – Подписываюсь…

      – Марьяж! – воскликнул «нарядила» и блеснул приятнейшей клыкастой улыбкой.

      Дальнейшие события в лагере разворачивались таким образом. На следующий день на сходке «первой пятерки», как на заседании в Минюсте, было решено, что все манипуляции «нарядилы» с Ленькой подпадают под определение «выпаса фраера». Дело это считалось святым, и никто не имел права в него вмешиваться. Таким образом, визит начальника пайка к Мишарину и его откровения были признаны нарушением основы основ. За это «Крылатый» был лишен всех должностей и званий, отправлен на общие работы, где вскоре стараниями «нарядилы» погиб «в героической борьбе за план».

      За это время сам «нарядила» отправил роман по инстанции и с волнением ожидал ответа.

      Ждать пришлось недолго. Грянула «Ворошиловская амнистия».

      – Э-э-э… Это была страшная амнистия, Миша, – прервал рассказ Виксаныч. – Сотни тысяч уголовников были выпущены на свободу. Большинство из них в скором времени вернулись в родные места, но перед этим они натворили столько бед по всей стране! Представь себе, в Одессе среди бела дня в

8

Человек, считающий себя вором в законе.

9

Раскрыл замысел.