Виксаныч (сборник). Михаил Ведышев

воцарилась долгая мучительная пауза. Начальник был хмур и угрюм.

      – Вам не понравилось? – осторожно спросил автор.

      – Да нет. Штучка хорошая… забористая. А ты знаешь, что ты пишешь? – От такого вопроса Ленька растерялся.

      – Детектив… – неуверенно проговорил он.

      – Смертный приговор ты себе пишешь, – тихо произнес начальник, но от этих слов мурашки побежали по всему телу.

      – Зачем же приговор? Почему приговор?

      Оказалось, что на новогодней пьянке «первой пятерки» между «нарядилой» и начальником пайка вспыхнула старая ссора. «Нарядила», хватив лишку и потеряв бдительность, проболтался о своей задумке.

      А заключалась она в следующем.

      К 75-летию Сталина, когда вся страна напрягалась мыслью о подарке вождю, какой-то «житель Шепетовки» посвятил Отцу и Учителю «Оду». Лаврентий Павлович, желая потрафить Сталину, показал ему это творение. Дескать, в моем ведомстве даже наказанные твоим именем продолжают любить тебя больше жизни. «Ода» очень понравилась Хозяину, особенно тем, что прочли ее в присутствии иностранных корреспондентов, и в результате через неделю зэк гулял на воле.

      «Нарядила» хоть и был почти неграмотным, но сообразил, что вторая «ода» не пройдет. Да и рассчитывал он не столько на благосклонность вождя, сколько на самолюбие Первого Чекиста. А для такой цели, решил он, подойдет детективный роман с идейно выдержанным и кристально честным героем. «Нарядила» был настолько уверен в успехе, что в чаду пьянки крикнул своему оппоненту:

      – Я-то скоро выйду отсюда, а ты тут заживо сгниешь!

      Начальник пайка, взвесив все «за» и «против», пришел к выводу, что такое может случиться на самом деле. И единственной возможностью «сгнить вместе» остается помешать появлению на свет этого романа. А для этого он решил рассказать автору всю правду.

      – Он пошлет этот роман от своего имени, – тихим голосом говорил начальник. – Ты, как автор и свидетель, ему будешь не нужен. Поэтому он «завалит» тебя в тот же день, как ты поставишь точку.

      Эти слова были произнесены таким обыденным и спокойным тоном, словно речь шла о премии за сданные сверхплановые кубометры. А от тихого ленивого голоса повеяло на Леньку вечным холодом могилы. Волосы у «борзописца» поднялись дыбом, заиндевели и тихо позванивали в такт шагам удалявшегося начальника.

      Весь день Мишарин пролежал на своей кровати, не шевелясь и не притрагиваясь к еде. Однако вечером зашел встревоженный «нарядила».

      Скорее всего, Маруська донес ему о посещении начальства и странном поведении писателя.

      Пришлось взять себя в руки и снова читать роман. На этот раз похвала «нарядилы» больно ударила Мишарина в самое сердце. На прощание начальник сказал:

      – Я вижу, дело к концу идет. Если за неделю управишься, с меня пол-литра…

      После ухода «нарядилы» Ленька заметался по подловке как загнанный волк. То ему хотелось свистнуть Маруську и надрать тому уши, то приходила мысль бежать к прикормленным