Праздник лишних орлов (сборник). Александр Бушковский

брат. С воли почти ничего не осталось. Это монастырский подгон. Американская морская пехота собрала посылку для своей протестантской миссии в Москве, а наше подворье как-то у них ее отмело. Не знаю как, но куртка мне досталась.

      – Вещь! – подтвердил Пух.

      – Помнишь, я тебе говорил вчера, самое смешное, что Он есть? – Фома не улыбался уже.

      Пух кивнул.

      – А самое стремное – это пристроиться здесь. К нему или к церкви его. Вот так. Как я.

      Помолчали. Алексей что-то говорил, но Пух не запомнил. Наконец Фома слегка приобнял Горе, потом Пуха и сказал:

      – Все, поезжайте. Я побуду еще здесь. Может, до Пасхи, может, до Рождества. Не звони мне пока, дай подумать…

      – Ну а когда позвонить-то? – спросил Пух через паузу.

      – Когда… – Фома словно считал в уме.

      Пух напряженно ждал.

      – Ну, лет через десять, – сказал тот, серьезно сдвинув брови, но в глазах плясали черти.

      Пух с Горем не выдержали и захохотали во весь голос. Люди на причале с испугом оборачивались. Фома смеялся с ними.

      – Все, пока! Умирать к вам приползу! – Он махнул рукой, и они с Алексеем пошли с причала, сунув руки в карманы и не оборачиваясь.

      Горе с Пухом проводили их взглядами и отправились на корму.

      На обратном пути качало еще сильнее. Ветер и солнце никак не могли разорвать серую паклю облаков. Короткие куски радуги вспыхивали над островами то тут, то там. И сразу гасли.

* * *

      – Привет! Никак протрезвел?

      – Ага. Здорово!

      – Брелок-то нашел?

      – Не-а…

      – Как же в темном подъезде ходишь?

      – На ощупь.

      – А что друзья?

      – Фоме присудили четыреста часов исправработ на территории монастыря. Теперь у него Великий пост. Бог миловал. Горе пропился, развелся, возит брата по клиникам, не сдается…

      – Ну а ты?

      – Работу поменял, учусь теперь у плотника. Лед растает – поедем церковь ремонтировать. Заодно и денег подзаработаем, мастер у меня толковый. А ты как сам?

      – Как сала килограмм…

      Дикие гуси

      маленькая повесть

      Светило солнце, и дорога была ровная.

      – Ты смотри, что, суки, пишут, а! – раздраженно сказал один егерь другому. – Так… вот… – Он начал читать: – «Снайпер поймал в перекрестье прицела СВД одну из фигурок мечущихся в панике молодых солдат и, не торопясь, выбирал, куда всадить следующую пулю. В голову или все-таки в ногу, чтобы как кошка с мышью поиграть потом еще и с теми, кто будет пытаться вытащить раненого. Что для него какие-то триста метров? Так, баловство! Снайпер взял поправку на ветер и нажал на курок».

      Он удивленно посмотрел на второго, ожидая его реакции.

      Второй молчал и сосредоточенно глядел на дорогу.

      – Какое, на хер, перекрестье? Этот писатель хоть в прицел-то заглядывал? Где он там увидел перекрестье у СВД? – Первый перевел дух и, не дожидаясь ответов на свои риторические вопросы, продолжил: – Ты когда-нибудь мечущихся в панике солдат видел? Пусть даже и молодых?

      Второй