Война хаоса. Патрик Несс

тоже. – Он кивает на восток. – Так что силы примерно равны.

      – Тогда тем более надо положить этому конец.

      – Тогда тем более надо сражаться, мой мальчик! На этой планете нет места для двух равных сил.

      – Но если мы…

      – Нет, – с напором перебивает меня мэр. – Ты же не просто так меня освободил. Ты поставил условие: сделать этот мир безопасным для Виолы.

      На это мне нечего ответить.

      – Я принял твое условие, и теперь ты должен предоставить мне свободу действий. Благодаря мне Новый свет станет безопасным для Виолы и для всех нас. Ты позволишь мне это сделать, потому что сам не можешь.

      Я вспоминаю, как солдаты беспрекословно выполняли команды мэра и шли на верную смерть, только потому что он им так сказал.

      И он прав, я в самом деле на это не способен.

      Он мне нужен. Ужасно, но это так.

      Я отворачиваюсь, закрываю глаза и прижимаюсь лбом к Ангаррад.

      Я круг, круг – это я.

      Владеешь Шумом – владеешь собой.

      Но если я контролирую себя, то, может, смогу контролировать и его.

      – Может, – кивает мэр. – Я всегда говорил, что в тебе есть сила.

      Я смотрю на него.

      Он по-прежнему лыбится.

      – А сейчас, – говорит он, – дай отдых лошади и отдохни сам.

      Мэр принюхивается к воздуху, в котором теперь, когда не думаешь о смерти каждую секунду, уже начинает чувствоваться мороз. Потом поднимает глаза на вершину холма: из-за гребня выбивается свет спэчьих костров.

      – В первом сражении мы победили, Тодд. Но война только начинается.

      И Третий

      (ВОЗВРАЩЕНЕЦ)

      Земля ждет. Я жду вместе с ними.

      И горю ожиданием.

      Ведь мы разбили врага. У подножия их собственного холма, на окраине их собственного города, мы взяли вражескую армию в кольцо. Они были в смятении и почти не могли сопротивляться… Битва подходила к концу. Мы их разбили.

      Но потом почва вскинулась под ногами и подняла нас в воздух.

      Мы отступили. Бросились бежать по завалам и разбитой дороге обратно на вершину, залечивать раны и оплакивать погибших.

      Но победа была близка. Так близка, что я успел ощутить ее вкус. Я чувствую его до сих пор, когда смотрю на долину внизу, где люди Бездны разбивают лагерь, залечивают раны и хоронят своих мертвых, небрежно сваливая наших в кучи.

      У меня перед глазами – другие кучи, в другом месте.

      Я горю от этих воспоминаний.

      А потом, сидя на вершине холма, я кое-что замечаю – рядом с тем местом, где река с грохотом падает в нижнюю долину. Огонек, парящий в ночном небе.

      Он наблюдает за нами. Наблюдает за Землей.

      Я встаю и отправляюсь на поиски Неба.

      Я иду по дороге вдоль реки, в глубь нашего лагеря. Свет костров не пускает сюда черноту неба. Над ревущей рекой в воздухе стоит влажная дымка, и из-за горящих костров все вокруг словно бы светится. Земля наблюдает за мной, и я петляю меж ними – лица дружелюбные, хоть и усталые после битвы, голоса широко открыты.

      Небо? – показываю я голосом на ходу. Где Небо?

      В