Рабы на Уранусе. Как мы построили Дом народа. Иоан Поппа

инвентарь был сдан на склад и заперт на замок. Строю людей и направляюсь с ними к выходу.

      Люди волнами выходят из отверстий-колодцев для лифтов и выливаются из проемов в стенах, как речной поток, пробивший запруду. Пыль плавает в темноте, сквозь которую лица призывников еле видны. Извержение людского потока невозможно остановить, меня подхватывает толпа, толкает к стене, на мгновение поднимает над рекой касок, которые поблескивают во мраке. Чувствую, как ко мне прилипают вспотевшие, разогретые тела с жесткими конопляными поясами. В ужасной толчее ощущаю, как у меня перехватывает дыхание. Сотни, тысячи, десятки тысяч солдат. Кто-то вдалеке, завывая, отдает приказ, рукоятка чьего-то молотка упирается мне в желудок, моя правая нога ударяется обо что-то твердое, но мне не удается этого увидеть, перед глазами у меня прыгают зеленые искры.

      Мой взвод остался где-то позади. Прижимая к груди синюю тетрадь с боевым расписанием моего взвода, пытаюсь сориентироваться. Раздаются пронзительные свистки, смешанные с гуденьем голосов. Толпа неостановимо течет вперед. Конец толстой проволоки, торчащей из стены, рвет мне блузу на плече, и на мгновение думаю о том, что она могла бы вонзиться в горло или грудь.

      Мы еще внутри Дома. Рабочий день окончен. Теперь мы направляемся к выходу. Мы прошли через корпуса B и C, пересекаем огромный холл и наконец попадаем в зал Объединения, где мы останавливаемся. Оглушительный гул толпы заставляет воздух дрожать под гигантским плафоном. Где-то позади меня кто-то кричит как с того света:

      – Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант!

      Это Гашпар.

      – Я здесь, Гашпар! – кричу я. – Я здесь, с вами! Я здесь!

      Из последних сил хватаюсь за стояк лесов. Я нахожусь совсем рядом с высокой бетонной колонной, к которой меня придавливает огромная людская масса. Я с большим трудом подтягиваюсь к стояку. Чувствую, что мое тело чуть не разрывается на части, но мне удается немного приподняться над другими.

      – Где ты, Гашпар?

      – Мы все под лесами!

      С трудом пробираюсь к ним. Они почти задыхаются, но сумели сохранить взвод в собранном виде. В циклопическом амфитеатре, единственным украшением которого являются толстые бетонные столбы, сгрудились несколько тысяч военных. Люди разных возрастов притиснулись друг к другу, как сельди в бочке.

      Снаружи спустилась ночь и идет дождь, мы чувствуем, как дождевая влага поступает через окна, в которых гудит ветер. Все же такой людской давки до сих пор еще не было. Обычно покинуть Дома не представляет особой проблемы – выходы достаточно просторны для того, чтобы не создавалось большой давки и скопления многих сотен людей, сидящих практически друг у друга на голове. Но на сей раз военные стоят на месте, им мешает что-то впереди, но непонятно, что именно. Яростные ругательства и проклятья взлетают и тают в глухом пространстве между непоколебимых стен. Кто-то кричит издали, со стороны выхода:

      – Товарищи! Товарищи! Оставайтесь на местах!

      Со