Сатанисты ХХ века. Елизавета Шабельская

что никто не замечает этого. Вот почему я и не решаюсь опубликовать вторую часть моей истории тамплиеров. Слишком рано… ее похоронят под гнетом молчания, как похоронили много других книг, написанных против масонов. Именно поэтому я и прошу вас не печатать рукопись Менцерта, а передать ее германскому императору. Если она убедит только одного этого человека, то цель моего несчастного друга будет достигнута, и христианство – спасено.

      Ольга на минуту задумалась.

      – Вы правы, друг мой. Теперь я и сама думаю, что Провидение привело меня в Берлин, чтобы помочь вам в этом великом деле. Император так милостив ко мне, что я не сомневаюсь в том, что он примет от меня рукопись хоть завтра.

      Профессор вздрогнул.

      – О нет, Ольга, ради бога, не так скоро… Вы не знаете, какой страшной машины собираетесь коснуться. Одно подозрение о существовании откровенных признаний масона 33-й степени будет смертным приговором вам и мне, и всякому, подозреваемому в том, что он знает содержание подобных признаний. Мне же хочется пожить еще немного и быть счастливым, если… можно… Простите мне этот эгоизм ради моей… любви к вам. Вот, если со мной случится несчастье, тогда другое дело…

      – Не накликайте беды, Рудольф, – проговорила Ольга. – Я не хочу слушать мрачных предчувствий. Лучше скажите мне, как вы могли спрятать эту страшную рукопись от масонских шпионов?

      – Не беспокойтесь, Ольга. Рукопись Менцерта сможете найти только вы, вместе с моим отцом, которого я предупредил уже, оставив ему нужные указания. Но не расспрашивайте меня об этом… Забудьте покуда эту страшную тайну. Мне не хочется думать о ней теперь, когда я смею надеяться…

      Рудольф замялся, не решаясь договорить слов надежды, проснувшейся в его душе.

      Но Ольга прочла его мысль в полном любви взгляде и, подняв на него глаза, медленно и спокойно проговорила, протягивая ему руку:

      – Надежда – счастье семейной жизни? Не так ли, друг мой?

      Красивое лицо молодого ученого просияло.

      – Ольга… обещайте мне постараться полюбить меня хоть немного…

      – Я скажу вам больше этого, друг мой, – тихо ответила Ольга. – Но дайте мне время привыкнуть к мысли о многом… Хотя бы о потере свободы, бывшей до сих пор милей всего необузданной дочери казачьих степей… Прошу вас, подождите. Не очень долго… пока я сама скажу вам… когда наша свадьба…

      На следующий день Ольга вечером играла во второй раз «Иоанну д’Арк». Во время спектакля, во втором акте император заехал в театр на минуту, как делал нередко, и зайдя за кулисы, заговорил с Ольгой.

      – А я нечто слышал о вас, прекрасная Иоанна д’Арк! – начал он с милостивой улыбкой. – Русский посол, у которого я только что обедал, сообщил мне романическую историю молодой жены старого генерала, ухаживавшей так самоотверженно за больным мужем, умиравшим из-за другой женщины…

      Забывая этикет, Ольга перебила императора:

      – Ради Бога, ваше величество,