Сатанисты ХХ века. Елизавета Шабельская

исполнение моей прихоти и желаю вам успеха для последних сцен. Они так же трудны, как и прекрасны.

      Триумф

      Счастливая и веселая вернулась Ольга в свою уборную переодеваться к четвертому акту.

      В маленьком, ярко освещенном помещении она нашла Гермину Розен, пришедшую поздравить свою подругу с успехом.

      Неожиданная и необычайная любезность императорской четы к молодой артистке уже стала известна всему театру и произвела громадное впечатление на берлинскую публику. Милость императорской четы к дебютантке сразу сделала ее любимицей публики, что и сказалось немедленно после знаменитой молитвы перед статуей Мадонны.

      Правда, Ольга была действительно идеальной Маргаритой: в ней соединялась поэтическая красота наружности с редким пониманием роли.

      Когда после веселой, злой болтовни у колодца легкомысленной Лизхен Маргарита упала с заломленными руками перед статуей Мадонны, выражая горе, страх и стыд, зрителям действительно могло показаться, что перед ними ожила картина Каульбаха… Немудрено, что после этой сцены раздались бурные аплодисменты.

      Между четвертым актом и последней сценой в тюрьме у Маргариты остается более часа свободного времени, пока идут сцены Фауста и Мефистофеля. Быстро переодевшись, по своему обыкновению Ольга осталась в уборной, куда скоро набралось несколько человек «гостей».

      Тут были, конечно, Гермина Розен и старый друг дебютантки, директор Гроссе. Обоих Ольга просила посидеть с ней до ее выхода.

      – Не то я разнервничаюсь перед последней сценой до потери способности владеть собой… Эта сцена в темнице чуть ли не самая страшная во всей немецкой поэзии.

      – И самая красивая, – заметил старый идеалист-директор.

      – Да, конечно… Но, боже, как она трудна! Сколько работы нужно мне было для того, чтобы овладеть дивными стихами настолько, чтобы позабыть об их трудности и произносить слова Гете так, как будто они только что пришли мне в голову, и даже не мне, а сумасшедшей Маргарите… Помните, директор, сколько мы с вами работали над этой ролью?..

      – Да, вы были прилежной ученицей, Ольга, и надеюсь, останетесь прилежной и добросовестной артисткой и здесь, в императорском театре в Берлине.

      Ольга вздохнула.

      – Не говорите так уверенно, директор… Как знать, суждено ли мне остаться здесь?..

      – Ну, еще бы, – вмешалась Гермина с непоколебимой уверенностью. – После твоего успеха…

      – Венский успех был не меньше этого, – пошептала Ольга. – Однако…

      – Ты все еще помнишь эту глупую старую историю, – пожимая пышными плечами, проговорила Гермина. – Охота тебе думать о скучном Бург-театре.

      – И рада бы не думать, да не могу… И знаешь почему? Ты видела, кто сидит в директорской ложе?

      Гермина вспыхнула.

      – Конечно, видела… И даже заметила красноречивые взгляды в мою сторону, но все это еще не доказывает справедливости твоего странного подозрения… Вы знаете, директор, что Ольга считает своими злыми гениями двух англичан,