Игры в апокалипсис. Владимир Дмитриевич Сверкунов

из десятка особей – самцов – венчали раздвоенные на концах острые рожки. А вот пяток детенышей еще сохраняли оленьи черты: по их спинам бисером были рассыпаны светлые пятнышки – ни дать, ни взять Бэмби. Взрослые пропустили малышей к воде и те, широко расставив ноги, начали пить – не жадно, а с достоинством и даже уважением к реке, дарующей им живительную влагу.

      – Видишь, как они пьют, – прошептал Генка. – Не так, как в песне, помнишь: «Как олени, с колен, пью святую твою родниковую правду, Беловежская пуща?»

      – Ну, да, – так же тихо отозвался Толик. – Ясно, что не на коленях. Ошибся поэт!

      Любуясь точеными фигурками козочек-оленей, Сивцов забыл обо всем на свете, он даже пожалел о том, что в руках у него не фотоаппарат, а ружье. От раздавшегося выстрела он вздрогнул, грохот разрушил идиллическую картинку, от которой не мог оторвать глаз московский сыщик, а вместе с ней и потряс весь мир нетронутой природы в этом сказочном месте.

      Толик увидел, как стайка молниеносно бросилась в чащу, лишь один самец, раненный в шею, закрутился на месте, разбрызгивая в стороны алую кровь. Генка прицелился еще раз, но выстрелить не успел: его опередил другой охотник. Это был выскочивший сбоку из чащи медведь. Он с размаху ударил лапой слабеющего самца по спине так, что у того переломился хребет, встал на задние лапы и стал осматриваться.

      – Генка, стреляй! – полушепотом проговорил Сивцов.

      – Ну, уж нет! – так же тихо ответил товарищ. – Неизвестно, кто будет добычей: медведь или мы. От запаха крови он просто звереет. Сиди тихо, как бы он не почувствовал, что мы хотим отнять у него косулю.

      – А что убить его нельзя? – почти беззвучно спросил Анатолий.

      – Это очень трудно, – шепотом отозвался Валков. – Надо твердо знать, куда стрелять, а я в этом деле не дока. У него пули застревают в мышцах, а голову вообще можно пробить только в трех точках. Но даже если его смертельно ранить, он еще пару минут будет буйствовать, разнесет наш схрон к едрене фене вместе с нами.

      Друзьям ничего не оставалось, как наблюдать за зверем. Он посмотрел в их сторону, грозно рыкнул, вонзил зубы в шею косули, забросил ее тушу за спину и стал удаляться в лес, время от времени оглядываясь на реку.

      Прошло несколько минут, пока охотники не успокоились. Они даже стали разговаривать вполголоса, а не шепотом, как раньше.

      – Знаешь Генка, – выпалил Сивцов, – давай уж лучше тушенку жевать. Мне охота не по нутру.

      – Ну что ж, – отозвался приятель, – ты хозяин-барин, твое слово для меня – закон. Тушенки здесь – до Нового года хватит. – Он немного помолчал и хитро спросил: – А знаешь, почему я в медведя не стрелял?

      Анатолий бросил на него вопросительный взгляд.

      – Я подумал, зачем нам столько мяса?! Нас же всего двое!

      Приятели рассмеялись и, весело обсуждая незадачливую охоту и неожиданное приключение, двинулись домой.

      23.

      Брату с сестрой даже не дали попрощаться. И опять это было сделано из «гуманных»