Сокровище Картахены. Береговое братство. Морские титаны (сборник). Густав Эмар

холодным, отчасти чтобы вернуть время, потерянное на приготовления к дороге.

      С самого выхода из города никто не проронил ни слова. Флибустьеры курили коротенькие трубочки, испанцы же, вероятно, размышляли о счастливом и неожиданном событии, которое возвратило им свободу, тогда как перед ними маячила одна лишь печальная перспектива вечного рабства.

      Однако когда мрак совсем рассеялся и на смену ему пришел ослепительный тропический рассвет, перед которым самый прекрасный день нашей старой Европы кажется серым и туманным, путешественники стали понемногу оживляться, и в разных группах, из которых состоял караван, уже успели переброситься несколькими словами.

      Медвежонок Железная Голова, обычно хладнокровный и сдержанный, казался чем-то озабоченным, даже взволнованным: он то и дело оглядывался назад или по сторонам, на вопросы товарища отвечал невпопад, иногда вдруг останавливался без видимой причины и потом с досадой снова ускорял шаг.

      – Что это сегодня на тебя нашло? – вскричал наконец Дрейф. – Четыре раза я повторяю один и тот же вопрос, а ты не удостаиваешь меня ответом. Хороший же ты после этого собеседник!

      – Я не слышал, – ответил Медвежонок с удивлением человека, который внезапно проснулся.

      – Это дело другое! Стало быть, ты оглох.

      – Оглох?

      – Разумеется, раз ты не слышишь. Берегись, дружище, – прибавил Дрейф, наклоняясь к уху капитана, – если так пойдет и дальше, я поневоле приду к заключению, что Лоран был прав.

      – С какой стати ты приплел Лорана? – возразил Медвежонок, мотнув головой.

      – Как! Разве он не говорил, что ты вдруг воспылал участием к испанским пленникам из-за прекрасных черных глаз одной из сеньорит? А может, и сразу обеих?

      – Да я еще и лиц-то их не видел.

      – Тем более, приятель.

      – Ты бредишь!

      – Разумеется, я брежу, а ты в полном рассудке. Так и порешим. Однако, как бы я ни бредил, будь я на твоем месте, я не упустил бы случая, которого, пожалуй, более не представится… Я подошел бы к дамам и отважно вступил с ними в разговор.

      – И что мне это даст?

      – Удовольствие услышать нежный и мелодичный голос, который будет ласкать твой слух. Разве этого мало?

      – Но о чем же мне говорить?

      – Вот тебе на! Нашел трудность! Говори с ними обо всем на свете, о дне и ночи, о погоде, настоящей и будущей.

      – Премилый предмет для беседы, и весьма занимательный, – возразил капитан, презрительно пожав плечами.

      – Занимательнее, чем ты полагаешь. Сейчас докажу тебе это.

      – Ты?

      – И в одну секунду. Смотри.

      Дрейф остановился, поджидая, чтобы дамы поравнялись с ним.

      – Извините, сеньорита, – вежливо обратился он к той, которая ехала ближе к нему, – кажется, у вашей лошади ослабла подпруга, позвольте мне осмотреть ее.

      – Извольте, сеньор, – ответила дама.

      Дрейф с самым серьезным видом осмотрел подпругу.

      – Я ошибся, – сказал он через минуту, – все в