ночи, а утром откликались мучительной головной болью. Она предпочла бы остаться дома и провести несколько блаженных часов, погрузившись в чтение какого-нибудь романа, – именно благодаря чтению она ощущала свою связь с мирозданием. Однако в Стамбуле роскошь уединения могут позволить себе лишь немногие. Здесь всегда подворачивается очередное важное событие, которое нужно обязательно посетить, или безотлагательная общественная обязанность, которую нужно непременно исполнить, как будто в самой нашей природе заложен детский страх одиночества, заставляющий нас постоянно собираться вместе. Много смеяться и много есть. Слушать разговоры о политике и вдыхать дым сигар. Щеголять друг перед другом нарядами и туфлями, но самое главное – дизайнерскими сумочками. Женщины держат свои сумочки с такой гордостью, словно это завоеванные в кровавых битвах трофеи. Никто не скажет, какие из них настоящие, а какие – нет. Стамбульские дамы, принадлежащие к верхушке среднего класса, страшно боятся, что их уличат в покупке подделок. Посещать сомнительные магазины, расположенные поблизости от Гранд-базара, они не отваживаются, зато приглашают продавцов к себе домой. Фургоны с затемненными окнами и забрызганными грязью номерами, хотя в остальном совершенно чистые, шныряют по богатым кварталам, словно прикатив из какого-нибудь шпионского фильма. Эти минивэны, доверху набитые подделками под «Шанель», «Луи Вуиттон» и «Боттега Венета», заезжают через задние ворота в гаражи шикарных особняков. Расчеты производятся наличными, чеки не выписываются, лишние вопросы не задаются. На следующем светском мероприятии дамы вновь будут украдкой разглядывать чужие сумочки, пытаясь выявить подделку под престижный бренд. Но эта задача по плечу лишь тем, кто обладает чрезвычайно острым зрением.
Впрочем, у женщин зрение острое. Они пристально разглядывают, изучают друг друга, стараясь выявить недостатки и просчеты, иногда тщательно скрываемые, иногда выставляемые напоказ. Чересчур яркий маникюр, жировые складки, обвисшие животы, накачанные ботоксом губы, целлюлит, заметный даже после липосакции, отросшие корни окрашенных волос, прыщи и морщины, скрытые под толстым слоем тонального крема… Ни один изъян не укроется от пронзительного женского взгляда. Сколь бы мирным нравом ни обладала женщина, попадая на светский раут, она всегда превращается в судью и жертву одновременно. Чем больше Пери думала о предстоящем ей испытании, тем тяжелее становилось у нее на душе.
– Пойду разомну ноги, – заявила Дениз и выскочила из машины.
Пери немедленно закурила. Курить она бросила лет десять назад, но в последнее время у нее вошло в привычку носить с собой пачку сигарет и закуривать при всяком удобном случае. Правда, она никогда не докуривала сигарету до конца, ограничиваясь несколькими затяжками. Каждый раз после этого Пери испытывала чувство вины и отвращения и пыталась заглушить запах дыма с помощью мятной жевательной резинки, которую ненавидела. Она всегда считала: если бы политические партии подразделялись по вкусам жевательных резинок, мятный наверняка
