Собрание сочленений. Сборник. Семён Владимирович Решетов

будущего нет,

      и прошлого нет,

      и жизни нет,

      и смерти нет, -

      и так спокойно от этого,

      так хорошо,

      не дай бог кому-то

      вдруг сказать «да»:

      «да» страшнее чумы,

      осквернения святынь,

      всех изнасилований,

      4

      войн и убийств мира,

      и от него так много

      беспокойства и трудностей

      в преддверии перемен,

      а с «нет» – так спокойно

      и здорово, так по-прежнему одиноко,

      то есть умиротворённо

      в собственной искалеченности

      и обиженности на всех и вся,

      в собственной усталости

      от всех и вся,

      то есть от самого себя,

      и, скорее всего, это всё оттого,

      что и после тебя

      в каком-нибудь списке

      тоже стоит слово «нет», -

      то-то оно такое родное и близкое,

      такое дальновидное.

      ОТЛИЧИМА

      душа от тела отличима,

      как вещь и мысль о вещи,

      и так же, как и мысль о вещи

      за вещью прячется самой,

      за телом прячется душа,

      украдкой подбирая время,

      когда сумеет перейти

      к другому телу, чтоб не быть

      с поличным пойманной, и тем

      своё бессмертие продлить,

      продолжить бегство в никуда

      от первых искр большого взрыва.

      МОДОЙ

      если не знаешь,

      куда и зачем -

      следуй за модой, -

      не ошибешься.

      верности в моде не больше,

      чем в тех, кто стоит у руля

      государственных разных режимов.

      в конечном итоге – они,

      как мода: уходят – приходят

      волнами, и мы,

      как слепые щенки и котята,

      все тонем, и тонем, и тонем.

      5

      на крайнюю степень отчаянья -

      следуй себе самому,

      в тебе ещё меньше надёжности,

      чем в перечисленном выше.

      и что ты теряешь в итоге,

      кроме ничейного,

      названного чужим,

      названного твоим,

      названного тобой?

      КУПОЛ

      если небо – это купол,

      становится ясно тогда,

      откуда берётся гром:

      кто-то стучит по небу,

      любопытствуя,

      с той стороны,

      отсюда и грохот,

      оголяющий трещины молний

      на поверхности купола;

      отсюда и вывод о том,

      что всё, что здесь,

      скорее всего, пришло

      с той стороны:

      не важно, зачем,

      не важно, почему,

      не важно, как;

      будь у космоса один путь,

      он бы не был так бесконечен,

      как поле, в котором

      средь пыли и ржи

      сотни дорог и тропинок

      ждут быть протоптаны кем-то.

      если небо – это купол,

      то купол, который

      является дном

      глиняной миски,

      которую точно

      не боги огнём окрестили,

      покуда не то чтобы мисками,

      даже горшками они

      брезгуют, значит,

      хотя