Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов. Эмилио Сальгари

глядел ей в глаза.

      – Где лошади? – снова заговорила герцогиня.

      – У подножия башни, за ними присматривает мой слуга. Наденьте турецкое платье, что я вам принес. В вашей одежде вас легко узнают.

      Он открыл одну из корзин и вынул богатый албанский костюм с золотыми пуговицами, короткую курточку с широкими галунами и двойными манжетами из зеленого шелка и просторную белую юбку с туго накрахмаленными складками.

      – Это для вас, синьора, – сказал он. – Капитан Темпеста станет блестящим албанским капитаном, способным вскружить головы всем женщинам из гарема Мустафы.

      – Благодарю, Мулей-эль-Кадель, – отвечала герцогиня, пока араб бережно освобождал ее от кольчуги, разорванной осколком каменного ядра.

      Рабы между тем вытаскивали из корзин другую одежду, арабскую и египетскую, для моряков и синьора Перпиньяно. Вслед за одеждой из корзин появились богатые пистолеты с инкрустированными перламутром рукоятками и длинными стволами с узором, канджары[7] и ятаганы тончайшей стали, острые как бритва.

      – Черт возьми! – вскричал старый морской волк, который выбрал себе костюм египетского мамелюка. – Я прямо как настоящий шейх, а стать-то какая! Эх, жаль, нет у меня тысячи верблюдов и племени, чтобы командовать…

      – Ага, и ста тысяч баранов, – отозвался Перпиньяно, который надевал богатый костюм арнаута.

      – Нет, синьор, у этих удачливых разбойников в темных углах шатров стоят сундуки с цехинами, и эти сундуки ценнее баранов.

      – Вы становитесь привередливы, папаша Стаке, – заметила герцогиня, заканчивая одеваться.

      – Что же вы хотите, синьора: как только я увидел себя в одежде, расшитой золотом, – это я-то, кто в жизни не носил ничего, кроме морской робы, – во мне тут же пробудились амбиции. Сказать по правде, поздновато, но я же еще жив!

      – В седельной сумке твоего коня, моряк, ты сундучка не найдешь, а вот цехины там будут, – улыбаясь, сказал Мулей-эль-Кадель.

      – Ну, тогда, синьор, я назову вас не Дамасским Львом, а Золотым Львом.

      – Как хочешь, моряк. Однако надо поспешить. В полночь сменяется караул у форта Эриццо, и мне не хотелось бы объясняться с тамошними командирами. Синьора, вы готовы?

      – Да, Мулей-эль-Кадель.

      – Тогда попытаемся воспользоваться моментом.

      Они подвесили оружие к поясам и вслед за рабами вышли из убежища.

      Эль-Кадур и Перпиньяно поддерживали герцогиню, все еще слабую после ранения.

      У подножия башни их поджидал еще один чернокожий раб, который держал, собрав в руке все уздечки, десять великолепных арабских скакунов, с бархатной шкурой и длинной гривой, в турецкой сбруе, то есть с короткими широкими стременами, под красными чепраками, шитыми серебром, и с легкими и удобными седлами.

      Мулей-эль-Кадель подвел герцогиню к самому красивому жеребцу и помог ей сесть в седло со словами:

      – Он помчится как ветер, и никто не сможет догнать вас, синьора. За это я отвечаю. В седельных сумках вы найдете хорошие пистолеты и кошельки с цехинами.

      – Но

7

 Турецко-арабское название кинжала.