Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов. Эмилио Сальгари

угла послышался голос папашы Стаке:

      – Клянусь китовой тушей! Что, в Фамагусте вообще невозможно уснуть? Эти собаки-турки вечно устраивают дьявольский грохот своими ятаганами.

      10

      Польский медведь

      На следующий вечер, около десяти, Мулей-эль-Кадель, как и пообещал накануне, появился в каземате, соблюдя все предосторожности. С ним пришли уже не двое, а четверо чернокожих рабов, вооруженных до зубов, в тяжелых кольчугах, и каждый нес большую корзину.

      Эль-Кадур уже поджидал их за баррикадой из камней и сразу открыл вход маленькому отряду.

      – Синьора, – произнес Дамасский Лев, приблизившись к ложу, где лежала герцогиня. – Я поклялся на Коране, и я выполнил все, что обещал, и даже более того. Со мной турецкая одежда, оружие и шесть лучших коней албанской конницы. Есть также и ценные сведения.

      – Я не сомневалась, Мулей-эль-Кадель, что вы проявите честность и великодушие, – сказала девушка, протянув ему руку. – Женское сердце трудно обмануть.

      Тут посчитал нужным вмешаться папаша Стаке, который занялся вместе со своим другом бутылкой кипрского вина, принесенной накануне чернокожими рабами.

      – Я никогда бы в это не поверил, но теперь вынужден признать, что среди турок есть порядочные люди. Это настоящее чудо, все равно что встречный ветер вдруг задул бы в корму.

      – Мулей-эль-Кадель, – сказала герцогиня, не обращая внимания на болтовню старого моряка, – вы не заметили, не следил ли кто-нибудь за вами?

      На лице турка отразились удивление и тревога.

      – Почему вы об этом спрашиваете, синьора?

      – Не встретился ли вам кто-нибудь по дороге?

      Дамасский Лев на минуту задумался, потом ответил:

      – Ну да… капитан янычар, но мне показалось, он был пьян.

      – Это он! – воскликнул Перпиньяно.

      – Кто? – спросил турок, внимательно на него поглядев.

      – Медведь Польских Лесов, – сказала герцогиня.

      – Тот капитан, которого я вышиб из седла и который потом отрекся от своей веры?

      – Да, – ответил венецианец.

      – И этот человек осмелился шпионить за мной? – нахмурив брови, произнес Дамасский Лев.

      – Возможно, он хочет нас выследить и сдать в руки Мустафе раньше, чем мы покинем Фамагусту, – прибавил лейтенант.

      Турок презрительно усмехнулся:

      – Мулей-эль-Кадель значит гораздо больше, чем жалкий отступник. Пусть только попробует перейти мне дорогу, если осмелится.

      Потом, сменив тон, повернулся к герцогине и сказал:

      – Вы хотели знать, где мои соотечественники содержат виконта Л’Юссьера?

      – Да, – отвечала герцогиня, рывком поднявшись и зардевшись.

      – Я знаю, где он находится!

      – Его увезли с Кипра?

      – Нет, он в замке Хусиф и останется там до тех пор, пока Венецианская республика не захочет подписать мирный договор.

      – Как вы сказали? – спросила герцогиня.

      – В замке Хусиф.

      – И где этот замок?

      – В бухте Суда.

      – Его