Благословение и проклятие инстинкта творчества. Евгений Мансуров

Глаз привыкал к нему не сразу, но, привыкнув, уже не мог представить себе Клычкова одетым на какой-то один покрой…» (из книги Н. Любимова «Неувядаемый цвет», российск. изд. 2007 г.);

      • Из Дневника Ивана Бунина (5 февраля 1918 г.): «Вчера был на собрании «Среды». Много было «молодых». Владимир Маяковский (1893–1930), державшийся, в общем, довольно пристойно… был в мягкой рубахе без галстука и почему-то с поднятым воротником пиджака, как ходят плохо бритые личности, живущие в скверных номерах, по утрам в нужник…» (дневник-памфлет «Окаянные дни», Франция, 1935 г.). «Маяковский был огромного роста, мускулист и широкоплеч. Волосы он до состригал наголо, то отращивал до такой степени, что они не слушались уже ни гребёнки, ни щётки и упрямо таращились в беспорядке – сегодня в одном направлении, завтра – в другом. Тонкие брови лежали над самыми глазами, придавая им злобный оттенок. Нижняя челюсть плотоядно выдавалась вперёд. Гордый своей внешностью, он писал:

      Иду – красивый,

      Двадцатидвухлетний…

(«Облако в штанах», 1915 г.).

      Маяковский сознательно совершенствовал топорность своих жестов, громоздкость походки, презрительность и сухость складок у губ. К этому выражению недружелюбности он любил прибавлять надменные колкие вспышки глаз, и это проявлялось особенно сильно, когда он с самодовольным видом подымался на эстраду для чтения (редкого по отточенности ритмов) своих стихов, или для произнесения речей, всегда настолько вызывающих, что они непременно сопровождались шумными протестами и восторженными возгласами публики» (из книги Ю. Анненкова «Дневник моих встреч: Цикл трагедий», США, 1966 г.). «Маяковский тех, уже далёких лет (Москва, 1920-е гг.. – Е. М.) был очень живописен. Он был одет в бархатную чёрную куртку с откидным воротником. Шея была повязана чёрным фуляровым галстуком; косматился помятый бант; карманы Володи Маяковского были всегда оттопыренными от коробок с папиросами и спичками…» (из книги Д. Бурлюка «Интересные встречи», российск. изд. 2005 г.);

      • «Во мгле России 1920 года Г. Уэллс встречался не только с Лениным. Надев на голое тело смокинг, его принимал праздничный, весёлый, бесноватый Виктор Шкловский (1893–1984). Шкловский – анфан террибль (ужасный ребёнок) русского формализма…» (из сборника Ю. Борева «XX век в преданиях и анекдотах», кн. 1, Украина, Россия, 1996 г.);

      • «Георгий Иванов (1894–1958) – поэт, прозаик, мемуарист. – Е. М.) бледный, во франтоватом костюме юноша с мертвенным, уже сильно немолодым лицом (Петроград, начало 1920-х гг.. – Е. М.). Ярко выделялись его чуть подкрашенные губы и подстриженная чёлка… Это был эстет и фланёр, завсегдатай Невского проспекта…» (из книги Вс. Рождественского «Страницы жизни: Из литературных воспоминаний», сов. изд. 1974 г.) «…Под чёрными, резко очерченными бровями живые, насмешливые глаза. И… чёрная чёлка до самых бровей. Эту чёлку, как мне рассказал Гумилёв, придумал для Георгия Иванова мэтр Судейкин. По-моему – хотя Гумилев и не согласился со мной, – очень неудачно придумал…»(/из книги И. Одоевцевой «На берегах