Месть колдуньи. Цезарина Колада

земляном полу круг, деловито проверила, а нет ли нигде разрывов, внутрь положила все для ритуала. Уколов стальным острием собственное запястье, позволила нескольким каплям упасть на серый мех, а потом быстро заставила ранку затянуться. Такой способ создания мертвого волка-оборотня гарантировал, что он не сможет причинить ей ни малейшего вреда и сразу же рассыплется пеплом, как только она ударит монстра серебряным подносом, на котором всегда разносила бутыли и чаши с вином хозяевам замка и их гостям.

      Голос Альвевы звучал как заунывное рыдание, когда та просила своих повелителей о помощи. Темный, как глухая полночь в новолуние, дар заструился по жилам жидким огнем преисподней, вдыхая в чудовищное подобие волка странное подобие жизни. Алые глаза с вожделением посмотрели на девушку, но тронуть не посмели: путы крови держали чересчур сильно.

      – Скоро герцог де Реор будет возвращаться с поминок по Абигайль. Ты должен напасть на него, но не вздумай причинить ему хоть малейший вред! – дождавшись утвердительного кивка лобастой башки, ведьма продолжила. – Я замахнусь на тебя серебряным подносом, но не ударю. Ты убежишь, скуля от ужаса. Будь готов сразу приходить на мой зов, если тебе дорога побитая молью шкура! Смотри, чтобы тебя никто не обнаружил, иначе святые отцы-инквизиторы натравят на тебя чернь, которая прекрасно знает, как следует обращаться с подобными тебе тварями. Иди. Я пойду за ним следом. Не разочаруй меня, иначе изведаешь много боли и не увидишь полнолуния!

      Тварь молча растворилась в полумраке замковых подземелий, не посмев ослушаться своей бессердечной госпожи. Альвева же торопливо привела себя в порядок, оделась, уложила волосы в несложную прическу и выскользнула следом, не желая, чтобы ее отсутствие хоть кто-нибудь заметил.

      Генрих де Реор решил отдать последнюю дань памяти усопшей Абигайль де Альфонсо, которую не успел ввести в собственный дом. Темно-бордовая, почти черная, роза, которую он бережно держал в руках, была последним даром несчастной герцогине, чья жизнь так неожиданно оборвалась при весьма странных обстоятельствах. Рыцарь чувствовал, что без злого колдовства тут никак не обошлось. Отстояв вечернюю мессу, он купил несколько церковных свечей, чтобы установить в специальных углублениях в углах мраморного саркофага и возжечь их, как дань памяти любви, которую отняла у него бессердечная смерть.

      В кустах, росших вдоль дороги, раздалось едва слышное шуршание. Герцог обнажил меч, украшенный вязью родового геральдического узора, и приготовился встретить вышедшую на садовую дорожку, мощенную серым булыжником, тварь во всеоружии. Глаза существа, лишь отдаленно похожего на волка, полыхали алым. С острых как бритва клыков капала зеленая жидкость, которая могла быть только ядом.

      Генрих положил на скамейку цветок и приготовился подороже продать свою жизнь. Он прекрасно понимал, что добрая сталь тому, кто и так уже давно мертв, вряд ли, сможет сильно повредить. Потом раздались тихие шаги, а через мгновение де