Библиотека драматурга. Часть 2. Александр Образцов

дела. Поссать ты не ходишь! Вот что!

      Веничка. Нет, ребята, вы меня неправильно поняли.

      Женщина. Нет, мы тебя правильно поняли.

      Веничка. Да нет же, не поняли. Не могу же я сказать во всеуслышание: «Ну, ребята, я…ать пошел!» Не могу же я так…

      Она. Да почему же ты не можешь? Мы можем, а ты не можешь! Выходит, ты лучше нас! Мы грязные животные, а ты как лилея!

      Веничка. Да нет же! Как бы вам объяснить…

      Женщина. Нам нечего объяснять.

      Она. Нам все ясно.

      Веничка. Да вы послушайте, поймите же! В этом мире есть вещи… Мне очень вредит моя деликатность, она исковеркала мне мою юность…

      Женщина. Мое детство.

      Она. И отрочество.

      Женщина. С такими позорными взглядами ты вечно будешь одиноким и несчастным.

      Она. Да!.. Где это мы сейчас едем?

      Женщина. Кусково! Мы чешем без остановки через Кусково!

      Она. По такому случаю следовало бы выпить.

      Веничка. Я лучше сначала вам расскажу!..

      Голос. «…в Кусково не останавливается. Следующая остановка – Новогиреево!»

      Она. «…а потом уж пойду и выпью».

      Ритм мучительных «кабельных работ» возвращает героев в траншею ночи.

      Сцена «Кабельные работы».

      Веничка. А там, за Петушками, где сливается небо и земля, и волчица воет на звезды, там, в дымных и вшивых хоромах, распускается мой младенец, самый пухлый и самый кроткий из всех младенцев.

      Женщина. Он знает букву «Ю» и за это ждет от меня орехов. Кому из вас в три года была знакома буква «Ю»?

      Она. Никому. Вы и теперь-то ее толком не знаете.

      Веничка. А вот он – знает, и никакой за это награды не ждет, кроме стакана орехов. Помолитесь, ангелы, за меня. Да будет светел мой путь, да не преткнусь о камень, да увижу город, по которому столько томился. А пока – вы уж простите меня – пока присмотрите за моим чемоданчиком, я на десять минут отлучусь. Мне нужно выпить кубанской, чтобы не угасить порыва. Выпить кубанской, чтобы не угасить…

      Веничка уходит.

      Пауза.

      Мусоргский

      Женщина. Я женщина грамотная, а вот хожу без зубов.

      Она (вбегая). А Модест-то Мусоргский! Бог ты мой, а Модест-то Мусоргский! Вы знаете, как он писал свою бессмертную оперу «Хованщина»? Это смех и горе.

      Веничка. Модест Мусоргский лежит в канаве с перепою, а мимо проходит Николай Римский-Корсаков, в смокинге и с бамбуковой тростью…

      Она падает в канаву. Сцена «Мусоргский и Римский-Корсаков». Музыка «Хованщины».

      Веничка РИМСКИЙ-КОРСАКОВ (Мусоргскому). Вставай! Иди, умойся и садись дописывать свою божественную оперу «Хованщина»!

      Женщина (ходит за ними). Я женщина грамотная, а вот хожу без зубов. Он мне их выбил за Пушкина. А я слышу, у вас тут такой литературный разговор, дай, думаю, и я к ним присяду, выпью и заодно расскажу, как мне за Пушкина разбили голову и выбили четыре передних зуба. Все с Пушкина и началось. К нам прислали комсорга Евтюшкина, он все щипался и читал стихи, а раз как-то ухватил меня за икры и спрашивает: «Мой чудный