Огненный омут. Симона Вилар

редко делился с ней воспоминаниями о жизни в Норвегии. Но стоило Олафу умолкнуть, она сказала, что, едва дождь прекратится, они должны ехать.

      Скальд ничего не ответил, подумав про себя, что глупо блуждать во мраке по лесу. Но продолжавшаяся до утра непогода не оставляла им другого выбора, кроме того, как ждать. Они сидели в своем песчаном укрытии, пока не уснули под монотонный шум дождя.

      – Они возвращаются, – сообщил Ролло рыжий Эгиль. – Наши люди разыскали их в каком-то селении, куда они приехали на лошади скальда, чтобы расспросить о дороге.

      Больше он ничего не добавил. У Ролло были утомленные глаза. Полночи он и его люди, несмотря на непогоду, провели в седле, объезжая все окрестные селения и усадьбы в надежде найти жену конунга и скальда. Охранник Эммы Бернард, промокший до нитки, с вывихнутой, висевшей на перевязи рукой, продолжал поиск и когда рассвело, несмотря на боль и усталость.

      – Если бы со мной не случилось несчастье, мы не потеряли бы их, – твердил он Ролло. – А так многие столпились возле меня, и когда я велел догонять госпожу, их след был уже утерян.

      Ролло слушал его, глядя на дым, собирающийся под сводами зала. Держался он почти невозмутимо, хотя и слышал за спиной перешептывания об Эмме и Серебряном Плаще. Многие считали, что от ветреной жены конунга следовало ожидать чего-то подобного. Ролло делал вид, что ничего не замечает, но на его скулах вспухали желваки. Он вспоминал, как был напуган, когда ему сообщили, что нашлась буланая лошадка Эммы. Сперва он подумал, что с его женой что-то случилось. Потом мелькнула мысль, что она похищена франками. Но вокруг все так многозначительно переглядывались, что и он стал думать только о том, что Эмма осталась наедине с легкомысленным красавчиком скальдом. Где, тролль их разбери, они проводят время, что даже не проследили за лошадью, позволив ей уйти?

      Но что бы ни думал Ролло, поутру он, как ни в чем не бывало, пошел на берег Сены следить за разгрузкой баржи.

      Таким же спокойным он выглядел, когда Бернард привел Эмму. От одного ее грязного, растрепанного вида у конунга в душе все перевернулось. Он перевел взгляд на Олафа. Тот держался словно бы вызывающе.

      – Клянусь Валгаллой, на море я соображаю куда лучше, чем в чаще нормандских лесов. Мы просто заблудились, Рольв.

      Конунг прошел мимо жены, даже не взглянув на нее.

      – Олаф! – окликнул Ролло, не оборачиваясь.

      Тот лихо соскочил с коня. Пошел за Ролло, даже посвистывая. На ходу подмигнул Эмме, желая подбодрить ее, но она резко отвернулась.

      Когда рабыни принесли ей в покои теплой воды, явилась Виберга, ставшая к тому времени настоятельницей женской обители близ Руана. Она требовала, чтобы ее пустили к госпоже, но всем было не до нее. Сезинанда, видя в каком состоянии Эмма, выставила ворчащую Вибергу за дверь.

      – Надеюсь, ты понимаешь, что натворила? – стягивая через голову Эммы грязное платье, говорила она подруге. – Тебе всегда нравилось мучить мужчин. Но уже пора понять, что мы не в Гиларии-в-лесу, и