Башня говорящего осла. Владимир Константинович Беляев

действовать, и король, сидя в своём рабочем кабинете, хмуро размышлял, не стоит ли повторить приём.

      В кресле через столик расположился человек в ярко-зелёном костюме с желтым галстуком. По краям его блестящей лысины вились роскошные кудряшки. Ученики Костиной школы знали этого человека как преподавателя пения Цезаря Тиграновича Шляпсона, но, как я уже говорил, Шляпсон был не совсем тем, а точнее, совсем не тем, кого из себя изображал перед школьниками и учителями. Здесь, в волшебной стране, он занимал пост вице-канцлера и по совместительству возглавлял министерство хитрости – самое главное министерство в королевстве. Ни одно мало-мальски важное решение во дворце не принимались без его ведома и одобрения. Если Шляпсон чего-то хотел, то оно всегда выходило по-шляпсоновски, пусть даже сам король был против. А ежели Шляпсону что-то не нравилось, оно вдруг как-то само собой исчезало. И ссориться со Шляпсоном означало, что ты круглый осёл и сам себе враг, и все – от самого пустякового лакея до короля Ленца XIV понимали это. Вот каким важным Шляпсон был человеком.

      Его величество сидел, подперев ладонью лоб, крепко о чём-то задумавшись, а вице-канцлер молчал и ждал момента, когда королевские раздумья закончатся и можно будет продолжать разговор.

      Внезапно король вышел из оцепенения.

      –А-а-а! – воскликнул он, махнув рукой. – Я так думаю, что хуже не будет!

      С этими словами он достал из бокового кармана сюртука небольшую бутылку с лекарством и раскупорил её.

      – Не будет хуже, ваше величество! – подтвердил Шляпсон. – Лучше станет, а хуже – вряд ли.

      Король с подозрением посмотрел на вице-канцлера.

      –Ты действительно так думаешь? Ну, ладно, как скажешь. Тебе налить?

      – За компанию не откажусь. Только чуть-чуть, – согласился Шляпсон, хотя и без всяких микстур чувствовал себя очень даже прекрасно.

      Король извлёк откуда-то из-под столика два серебряных стаканчика и разлил в них содержимое бутылочки.

      Чокнувшись, король и вице-канцлер приняли лекарство.

      – Эх, не нравится мне эта затея и с самого начала не нравилась, – сказал король. Снадобье начало действовать, и ему уже было не так паршиво. – Воровать детей – вот до какой мерзости я докатился! А всё ты!

      – Помилуйте, ваше величество! – взволнованно заговорил Шляпсон. – Да неужели вы считаете, что мне самому по сердцу похищение мальчика! Но ведь королевству угрожает большая опасность, и имя этой опасности – Гантимур. Наше королевство, хоть и называется волшебным, волшебников настоящих в нём почти и нету. Сплошь барахло и фокусники. Дурачат простачков, а те верят. Ну, а Гантимур – волшебник очень сильный. Большой талант. Не волшебник, а пальчики оближешь! Вот чего ему не хватало? Зачем он к врагу переметнулся? Гордости у него много.

      – Это да, – нехотя согласился Ленц. – А ещё родственник! Но всё равно, не по-людски как-то воровать у него сына.

      – Вот вы совершенно справедливо заметили, что родственник, – улыбнулся Шляпсон. – Принц Гантимур приходится