Случившееся. Сергей Бурый

Мне хотели запретить посещать центр, я отказался извиняться, в итоге кое-как удалось замять, и все стало по-прежнему.

      Летом мы с Инной полетели в Испанию. В день вылета небо было фиолетовым, я думал, что будет гроза и рейс отменят, но его не отменили. Мы сняли квартиру на восточном побережье, наслаждались друг другом, всем вокруг и обсуждали, что будет по возвращении. У меня не возникало сомнений в будущей совместной жизни, мы даже не обсуждали это, решив все между строк.

      За четыре дня до вылета домой, когда мы были на экскурсии в Барселоне, раздался звонок. «Новожилов?». «Да, я в Ис…». Меня перебили. Сказали, что ему стало очень плохо. «Критическое». Я посмотрел на Инну, она поняла по взгляду. «Он просит вас, можете приехать?». Его уже отвезли в реанимацию. Я спросил, что нужно сделать, как помочь. «Уже ничего, приезжайте скорее». Я узнал адрес, и мы с Инной сразу отправились туда.

      Это было нелегко. Все наши вещи остались в другом городе на восточном побережье, при нас только паспорта. Хорошо, что карточка с деньгами тоже с собой. Кое-как уговорил водителя автобуса отвезти нас в аэропорт, хотя наличных не было. Он понял ситуацию. Нам повезло, удалось поменять билеты, хватило денег доплатить. В аэропорту я позвонил, чтобы узнать, как он, линия все время занята.

      Когда мы приземлились, я увидел на телефоне пропущенные вызовы и понял, что это значит. Перезвонил, линия занята.

      Прилетев в Пулково, вылетели пулей из аэропорта, поймали такси. «По карте можно?». «Да». «Быстрее». Назвал адрес, поехали. Пожилой прокуренный таксист не спешил. «Быстрее». «С отпуска, вижу». «Быстрее, пожалуйста». «На югах где-то были, заго…». «Помолчите. Быстрее можете?». Продолжал звонить, линия занята.

      Когда мы приехали, он уже ушел. Это случилось в полдень, мы опоздали на несколько часов. «Ровно в полдень, представляете», – сказал врач. «В храме колокола били», – в окне виднелась церковь. Я открыл окно и увидел сирень, но запаха не было. С тех пор, как я пришел в центр, прошел год. Он лежал с закрытыми глазами, Инна плакала.

      Я вспомнил ту историю, которая напугала его в тот день.

      – В ней было слово?

      – Не знаю.

      «Несколько дней ему удавалось обманывать их, отдавая полотенце, которое он бросал на мокрые камни. И все равно собаки знали, где он, шли по следу, он чувствовал их. Ночью понял, что они близко. Знал, они обязательно найдут и снимут скальп, это вопрос времени. Его беспокоила лишь судьба слов, оставленных в руднике. Точнее, одного из них. Язык хозяев принадлежал только им, они обозначали каждое слово определенных символом. Постепенно он стал вникать в это и вычленил из слов отдельные части. Он выбил эти части на глине и понял, что переставляя их местами, может сам создавать слова, обозначать ими предметы и живых существ. Он не знал, как называется многое из того, что видел, но теперь мог сам давать имена. И он решил дать себе имя».

      – Дальше не надо.

      – Он испугался имени?

      – Помнишь его?

      – Не знаю.

      «Когда собаки были на месте, он уже ушел».

      – В смысле умер?

      – Такая была формулировка, я точно помню. «Он уже