Амулет plus любовь. Нина Запольская

сияли так высоко, как нигде на земле. Было слышно, как невдалеке катаются по песку верблюды, как они, звеня бубенцами, чешутся ногами. И даже многоголосый вой шакалов не вызывал особого трепета.

      Капитан заглянул в шатёр к мистеру Трелони и, смущаясь, протянул ему пеньюар лазурного цвета.

      – Возьмите, Джордж, – сказал он. – Это – вам.

      – Какой роскошный пеньюар, – поразился мистер Трелони. – Такой нежный цвет и тонкий шёлк. Откуда он у вас?

      Капитан не знал, что ответить. Наконец, выговорил:

      – Чёрт его знает! Наверное, купил для вас! А вот когда – забыл. Вроде и не пил много… Какой-то провал памяти. Так что, забирайте и носите с удовольствием.

      Мистер Трелони открыл уже рот, чтобы разразиться гневной тирадой, но не сказал ничего.

      ****

      Марианна спустилась к себе в сьют.

      Как и обещал верстальщик, было раннее утро, и горничная ещё не успела убрать у неё. Марианна увидела в номере тот же разгром, который она оставила, уходя в ресторан. Разбросанная золотая посуда на ковре, какие-то вещи, лежащие в беспорядке, а на кровати, на смятых, растерзанных простынях – месиво из давленного красного винограда. И сразу у неё заныла душа, как размозжённая – она вспомнила капитана Линча, его тяжесть на своём теле, сладость виноградного сока на его руках и груди, крепость его коленей, раздвигающих её бедра…

      И это всё он теперь не помнит?

      Она почувствовала обиду на судьбу. А главное – обиду на мистера Время, который взял с неё слово не видеться с капитаном. И она это слово ему дала, потому что была под впечатлением момента: гормоны бушевали в её крови, и в руках верстальщика она таяла, как воск. Но теперь она почти успокоилась, и ей стало безумно жаль… Ах, что она натворила? Дурочка, не смогла отвертеться и дала обещание!

      Она присела на край кровати и задумалась… Надо отправляться на остров Арген, к девочкам. Что там с ними?.. И тут неожиданное прозрение пронзило Марианну, и она даже вскочила с постели: верстальщик говорил, что смерть отверстать он не в силах… Значит, девочкам не грозило утонуть в прибое? Значит всё, что могло с ними случиться – это потерянная в волнах туфелька?

      Она застонала от ярости, потом горько рассмеялась… Мистер Тайм обманул её! То есть, она сама обманула себя! А он заставил её поверить, что детям грозит опасность, что их надо спасать! И она… Стыд волной пошёл по её лицу, шее, груди при воспоминании о том, что она вытворяла с верстальщиком в постели… Ну, и ещё в его личной спа-зоне… И в гостиной на диване… Дрянь! Везде успела наблудить за три четверти часа!

      Марианна опять присела на кровать, закрыла лицо руками и заплакала. Она была раздавлена, как та красивая женщина с картины верстальщика. Голова её лежала отдельно от тела и смотрела широко раскрытыми глазами, в которых стыла любовь, а вокруг громоздился мир, безучастный, холодный. Он тоже был разбит на куски, изувечен и раздроблен на части так, что ничем не мог ей помочь. В руках её, незаметно как, появился хвост. Скоро она поймала себя на том, что вытирает мокрые глаза мягкой и ласковой кисточкой хвоста.

      «Ах, эта