Реинкарнация и…. Киселев Иванович Георгий

Так что по серьезному не чего было опасаться, но сердце материнское особенное – оно всегда на страже.

      Так вот, дремлю, сквозь сон слышу шорох. Может лист в норку занесло ветром, а кто гарантирует, что это не зверь зубастый. Вглядываюсь в темень и вижу, пусть едва-едва, но отлично слышу и обоняю ужас ужасный – змеюку.

      «Ну, вот и кончились райские денечки!» – так я думаю, а сердце колотится от страха, но не столько за себя, сколько за моих малюток.

      Любая мышь давно бы в «штаны» наложила, но я то Бешеная.

      Пищу вовсю мочь, поднимаю тревогу, а деток по тревоге я давно учила убегать по запасному лазу. Сама же скок вперед и впилась зубами в змеиный нос.

      Змея пасть распахнула, на ядовитых зубах капли смерти наплыли, но достать зубами не может. Потом, правда, сообразила и сжала ненормальную мышь стальными мышцами. Из меня душа выскакивает, но из последних сил не сдаюсь, держу зубы в гадине. Уже, как в тумане, вижу: мой последний отпрыск юркнул в спасительный ход-норку. Только тогда мир померк, а душа улетела на суд Божий.

      Глава 7

      Стою я в мышиной очереди, уже знаю зачем здесь, а все мысли не о своей судьбе, а о выводке, о сыночках-доченьках. Как они там, на Земле, не попали в зубы гадюке или еще какой твари?

      Все думала о помете и совсем не заметила, как оказалась перед Лучезарным, а Он спрашивает:

      – Чего же ты хочешь, мышь?

      А я, словно за соломинку утопающий ухватилась:

      – Помоги, Господь, избежать моим деткам холода, голода и утробы ненасытной!

      – Спасу твоих отпрысков, договорились, но тебе самой, Бешеная, чего хочется?

      – Главное, что малышам поможешь, а на остальное Твоя воля, Господь. Ты мудрее меня решишь мою участь.

      Так я говорю и замечаю, что не хитрю, но с Ним и не похитришь, все мысли Ему видны, не пытаюсь подлизываться, а совершенно искренне, из сердца эти слова.

      – Хорошо, – отвечает Всемогущий. – Дам тебе последний шанс стать Человеком, возвращайся в свое тело.

      И тут вынесла меня неведомая сила из мышиной очереди. Лечу я и вижу, как мышиное племя головы задрало, любуется полетом мыши, даже об отчете перед Богом на время забыли. Когда еще такое увидишь: мышь-полевка летит?!

      Но вот понесло меня сквозь облака, над лесами и горами. Ветер свистит в ушах, кругом молнии сверкают, а мне не страшно, радостно, ибо знаю: сейчас случится что-то самое важное в моей истории.

      Сама не заметила, а больше не лечу, вишу в комнате над бездыханным телом Бешенкова Василия Петровича, а рядом стоит со шприцем доктор и целится иголкой в грудь, прямо в сердце.

      Хрясть, со смаком вогнал в плоть длиннющую иглу.

      – Ввожу адреналин, – зачем-то объявил доктор, и лекарство потекло куда-то вглубь тела.

      – Прыгай! – приказал чужой голос во мне, и я юркнул в тело, которое когда-то было моим.

      Глава 8

      Когда открыл глаза, то мне казалось, что я их не открыл или умер, так как по-прежнему ничего не видел. Но вскоре передо мной пошла рябь, потом успокоилась, и я увидел давно