Резня на Сухаревском рынке. Андрей Добров

ладно, положим, ты не знал. Пусть это описание размножат и передадут во все части – мол, мы ее ищем для опознания.

      – Слушаюсь!

      – Хорошо, – кивнул Архипов.

      Он вошел в часть, которая уже была полна народу, пришедшего своими ногами или приведенного под белые ручки, сел за свой стол и быстро набросал запрос о розыске. Потом стал описывать Машу нарочито казенным слогом. Закончив описание и передав его однорукому унтеру Прибылову, пошел в морг.

      Доктор Зиновьев и Скопин стояли у дверей морга. Зиновьев курил папиросу, а Иван Федорович свою черную трубочку.

      – Вы ко мне, Захар Борисович? – приветливо крикнул доктор. – Мы уже все подготовили – раздели, помыли, честь по чести! Вскрытие я пока не делал, впрочем, чего там вскрывать-то? И так причина смерти яснее ясного.

      Архипов подошел, не глядя на Скопина. А тот смотрел спокойно, ни о чем не спрашивая. Грязные русые волосы падали ему на лоб, глаза были красные, невыспавшиеся.

      – Покажете? – спросил Архипов.

      – Конечно, – отозвался доктор. – Там такие ранения, что просто прелесть. Пойдемте.

      Он бросил папиросу, раздавил ее носком сапога и приглашающе посторонился.

      Морг при Сущевской части представлял собой две большие комнаты, располагавшиеся напротив друг друга. В конце коридора находился покатый спуск в холодный подвал, где хранились невостребованные тела. А рядом – крохотный кабинетик доктора.

      – Налево, – предупредил доктор из-за спины Архипова. – Прямо рядом с дверью.

      Захар поморщился, привыкая к запаху, вошел в комнату с низким потолком и двумя окнами.

      – Вам свет включить или так разберетесь? – спросил доктор.

      – Не надо. Все видно, – ответил Архипов, останавливаясь у обитого жестью стола, на котором лежал бритый. С другой стороны встал Зиновьев. Скопин же не стал входить в комнату, а привалился к косяку, не вынимая изо рта своей трубки.

      – Итак, – начал рассказывать доктор. – Мы имеем две раны от колюще-режущего оружия. Одна перерубила шейные позвонки, а вторая вот тут – прошла сквозь ребра.

      – Вижу, – сухо ответил Архипов.

      – Я предполагаю, что сначала была нанесена рана около шеи. Вероятно, наш клиент нагнулся, и тут убийца нанес удар. Второй же удар был добивающим, чтобы умертвить наверняка.

      – А почему не наоборот? – спросил Архипов.

      Доктор оглянулся на Скопина.

      – Если уж убил, так убил, – ответил тот. – Ударил в сердце? Тогда зачем бил еще и в спину?

      Архипов пожал плечами. Скопин говорил правильные вещи, но Захар был все еще раздражен его поведением. Он вообще теперь принимал все, что говорил или делал Скопин, с крайним неудовольствием, даже если тот бы прав.

      – Надеждин, – Иван Федорович указал трубкой на покойника, – был человеком сильным и опасным. Да и нож у него в кармане имелся. Вероятно, убийца понимал, что сильно рискует, сцепившись с ним в открытую. Поэтому подождал, пока тот нагнется – например, развязывая мешок с награбленным у Трегубова,